В Киеве всё спокойно - [6]

— Николай Иванович, у меня к вам есть деловая пропозиция, — непринужденно начала Альбина Станиславовна.

— Я так и знал! — громко перебил ее Напханюк, с самодовольством наслаждаясь своей проницательностью.

— Не взялись бы вы переправить небольшой груз из Киева в Лондон? — продолжила Альбина Станиславовна.

— Ну, и шо то за груз? — его сонные глаза проснулись. Искра мысли промелькнула в его мутных бельмах и тотчас потухла. И снова его глаза приняли безразлично сонное выражение.

— Не имеет значения. Вы обеспечиваете перевозку, а я оплачиваю вашу работу. Не беспокойтесь, оплата будет вполне…

— Э-э, нет! Так не пройдет, — с дерзостью, присущей выскочкам, прервал ее Напханюк. — Кота в мешке я не повезу. Шо там у тебя за груз?

— Ничего особенного. Вы же знаете, чем я занимаюсь. Так, безделушки, антиквариат… — глядя прямо в глаза Напханюку, холодно ответила Альбина Станиславовна. Она не собиралась посвящать его в истинную цель своих намерений.

— Недурные у тебя безделушки! Ты мне их подкинь, раз они такие бросовые, — захохотал своей шутке Напханюк. — Сколько стоит весь твой груз в баксах? Говори, или айда допивать, пора уже, котлы кипят. Зачем ты так поздно накрыла поляну? У меня ж с утра будет денежный клиент, а я с бодуна. Ну, так ты будешь говорить, или нет?

— Никто точно не скажет вам, сколько стоят эти вещи, — тщательно взвешивая слова, вполне искренне попыталась ответить Альбина Станиславовна.

Она и сама не могла определить их точную цену, но знала ориентировочную, и она была более чем изрядная. Кроме того, ей было все равно, поздно ль или рано начался их ужин, было бы поменьше любопытных глаз, видевших их вместе. Впрочем, можно было бы все устроить и на нейтральной территории, но, как всегда, не хватило времени. Да и где обеспечат такой уровень, как у нее в доме? Этим званым ужином она втайне от своих партнеров прощалась с ними.

— Что, так много? — в очередной раз перебил ее Напханюк.

— Не в этом дело. Видите ли, это малоизвестные предметы старины, в связи с этим их трудно оценить. Не исключено, что их оценочная стоимость будет незначительная. Здесь, они ни для кого не представляют интереса. Даже если свершится чудо, и ими кто-то заинтересуется, то приобретет не скоро и вряд ли даст настоящую цену.

— Почему ж это, не даст? — лениво поинтересовался Напханюк.

Его лицо как будто заснуло. На такую рожу посмотришь, и самой спать захочется, по ходу разговора подумала Альбина Станиславовна.

— На Украине официальные расценки определяются в расчете на бедность населения, исходя из покупательных возможностей среднего гражданина. За границей, особенно в странах с высоким уровнем жизни, антиквариат стоит на порядок выше. Поэтому в Лондоне продать его будет выгоднее и быстрее. Но, подчеркиваю, прибыль от его продажи может оказаться небольшой, — с непоколебимой выдержкой объяснила Альбина Станиславовна.

— Какие проблемы? Покажи их мне, шо там у тебя есть? Я тебе сразу дорогую вещь от барахла отличу. Давай, показывай, где оно тут у тебя? — и Напханюк стал рьяно оглядываться по сторонам.

Альбина Станиславовна отвела глаза и незаметно вздохнула. При всей своей выдержке и врожденной деликатности ее все больше раздражал этот знаток древностей, который занимался исключительно перевозкой куриных окорочков, забракованных к употреблению в Штатах. Ничего, кроме «окорочков Буша», он никогда не видел. Благодаря влиятельному родственнику из Кабинета министров он имел беспрепятственный выход на аэрофлот и наводнял этой падалью Украину.

— Их здесь нет… — совладав со своими чувствами, спокойно ответила Альбина Станиславовна.

— А где они? — впервые проявил интерес Напханюк, его бельмастые глаза приняли вполне осмысленное выражение.

— Они хранятся у меня на складе, — сдержанно и веско ответила Альбина Станиславовна.

— Ну, так давай поедим туда, посмотрим.

— Нет, это сделать невозможно. Там сигнализация, и она включена, — с христианским смирением разъяснила ему Альбина Станиславовна.

— Отключим, — танком наезжал Напханюк.

— Нет, ничего не получится. Все уже упаковано, распаковывать нельзя, вещи хрупкие, их можно повредить, — в который уж раз, как безнадежно глухому отказала она ему.

Только благодаря выдержке и присущей ей светскости Альбина Станиславовна сохраняла внешнее спокойствие. Напханюк впервые стал вызвать у нее какое-то смутное беспокойство.

— Распакуем. Чего там сложного, бумажки поразвертать…

Альбина Станиславовна поняла, что его не переубедить. Нет смысла продолжать это препирательство. Надо осторожно выйти из разговора, по возможности, отвлечь его от сказанного и срочно разрабатывать второй вариант. Она бережно положила коробку с бабочками на крышку бюро с трогательно тонкими изогнутыми ножками. Похоже, Напханюк догадался о том, что переговоры окончены и не желая упускать выгодную сделку, пошел на попятную.

— Понимаешь, Альбина Станиславовна, ты же знаешь, как я тебя уважаю… Я сам хочу тебе помочь, тем более, на таможне и тут, и там все схвачено, но я ж не могу корешей подводить. Может, у тебя там наркота, тогда и разговора быть не может. Я ж не буду своих пацанов подводить. Ну, вообще-то, я бы мог рискнуть… Но только исключительно для тебя и за нормальную предоплату. Давай так, ты даешь мне половину от реальной стоимости груза, и мы договорились.