В каждую субботу, вечером - [15]
Завидев Асмик, она молча, укоризненно протянула ей руку, на которой блеснули часы: двадцать минут восьмого.
— Знаю, знаю, — отдуваясь, сказала Асмик. — Я прибежала сказать, что не пойду.
Туся изумленно уставилась на нее:
— Почему?
— Дежурю.
— Начинается, — сказала Туся.
— Вот так вот. — Асмик распахнула воротник пальто, ей было жарко. — Всем привет!
— Сумасшедшая, — сказала Туся. — Так ты только для этого и прибежала сюда?
— У тебя же нет телефона, — бросила через плечо Асмик и помчалась догонять троллейбус.
Спустя час она позвонила Михаилу Васильевичу, отцу Сережки.
— Ах, Асмик, — сказал он. — Креста на тебе нет.
— Что ж поделать, — виновато ответила она. — Дежурство…
А дежурство было и в самом деле беспокойным. В седьмой палате лежали три женщины после операции, всех троих оперировали примерно в одно время, и теперь, когда уже кончилось действие эфира, они громко стонали и все время звали к себе то дежурную сестру, то врача.
В четыре часа утра привезли молодую женщину с грудным ребенком. У женщины случился перекрут кисты, ее надо было срочно оперировать, а ребенок был пятимесячный, и женщина через силу покормила его, и ее отправили прямехонько в операционную, а ребенка в специальное отделение для детей.
Работала Асмик, как обычно, без спешки. Поверх белой марли, прикрывавшей лицо, сверкали ее глаза, и, повинуясь глазам Асмик, понимая каждый ее взгляд, операционная сестра быстро и точно подавала ей то скальпель, то кровоостанавливающие зажимы.
У молодой женщины было великолепное тело — белое, упругое, с превосходной мускулатурой, с хорошо развитым брюшным прессом: просто обидно было уродовать такой скульптурный живот продольным швом, и Асмик постаралась — сделала косметический шов, тонкий и ровный, который со временем станет совсем незаметным, — по Пфаненштилю.
Это заняло больше времени, зато когда-нибудь молодая женщина вспомнит ее добрым словом за такой шов…
Асмик стояла у раковины, сняв перчатки, мыла руки и напевала что-то веселое: сама собой была довольна.
В больнице про нее говорили: она умирает и выздоравливает с каждым своим больным. И сама Асмик считала — точнее не скажешь!
Она натянула сползшую простыню, провела холодной от умывания рукой по горячему лбу женщины.
Вот бедняга, надо же так, перекрут кисты, а тут еще корми ребенка!
В коридоре, у окна, лежала Фомичева, старая работница с шелкоткацкой фабрики, высохшая и желтая, словно ветка осенью.
Асмик присела на ее кровать, взяла в обе ладони легкую, как палочка, руку. Посмотрела в серые, полузакрытые глаза.
Грудь Фомичевой — на ней можно было пересчитать все ребра — тяжело вздымалась, в горле все время что-то клокотало.
Мимо пробежала сестра, бросила жалостно через плечо:
— Все еще мучается!
— Подожди, — остановила ее Асмик. — Дай понтапон.
Фомичева что-то пролепетала. Асмик склонилась низко к ее губам.
— Все, — услышала Асмик. — Все, все…
— Ничего не все, — сказала Асмик. — Тоже мне выдумала, все. Сейчас заснешь, долго будешь спать, а проснешься, мы тебе апельсин дадим. Хочешь апельсин?
— Хочу, — прошелестела Фомичева. Слабое подобие улыбки мелькнуло на ее костлявом, обтянутом кожей лице.
Сестра взяла руку Фомичевой, отыскивая место, куда бы уколоть. Сомневаясь, покачала головой:
— Все исколото.
— Найдешь, — сказала Асмик.
Она не отошла от Фомичевой, пока та не заснула. Дыхание стало ровнее, но в горле все время что-то клокотало, будто там билась, не утихая, раненная насмерть птица.
— До чего мучается, бедная, — сердобольно сказала сестра. — Хоть бы скорее уж…
Асмик сверкнула на нее черным глазом:
— Это не твое дело!
В восемь утра кончилось дежурство Асмик. Она составила рапортичку — отчет о прошедшей ночи, потом отправилась в кабинет заведующего отделением: там происходила обычная утренняя конференция врачей.
Потом ее вызвали в местком, попросили поехать в Мытищинскую больницу сделать доклад о современных методах хирургии.
— Хорошо, — согласилась Асмик. — Когда надо ехать?
— Вас ждут к трем часам, — сказали ей.
— Тогда у меня еще уйма времени, — обрадовалась Асмик. — Успею хорошенько выспаться!
Внизу гардеробщик Василий Тимофеевич, которого все запросто звали дядя Вася, с поклоном подал ей пальто.
— Вроде нынче не ваше дежурство, Асмик Арутюновна…
— Ну и что с того? — спросила Асмик.
— Не иначе опять за кого-нибудь стараетесь, — сказал дядя Вася. — А люди вашей простотой на свой лад пользуются.
Асмик хотелось спать, но в больнице был установлен свой ритуал — хотя бы пять минут побеседовать с дядей Васей.
Дядя Вася преклонялся перед медициной и, может быть, потому любил всех врачей. Всех до одного. Но больше всех любил Асмик.
Каждый раз он уверял ее:
— До чего же вы на мою покойную жену схожи!
— Такая же толстая была? — посмеивалась Асмик.
— Такая же душевная, — серьезно отвечал дядя Вася, дипломатично обходя вопрос наружности.
И на этот раз Асмик, хотя и спешила домой, не могла не остановиться, не поговорить с дядей Васей о трудностях жизни, о всевозможных сложных болезнях и, само собой, о проделанной ночью операции.
Подошел Володя Горностаев, спросил:
— Вы домой?
— Пожалуй, — ответила Асмик и зевнула: очень хотелось спать.
Повести и рассказы Л. Уваровой посвящены жизни и труду советских людей, их взаимоотношениям, сложным психологическим конфликтам.
Рассказы о наших современниках. Авторское внимание привлекают детские и юношеские судьбы и характеры, морально-этические проблемы.
В НОМЕРЕ:ПРОЗАЛюдмила УВАРОВА. Переменная облачность. Повесть.Геннадий МИХАСЕНКО. Милый Эп. Повесть. Окончание.ПОЭЗИЯПабло НЕРУДА. Возвращаясь. Посол. Все. Подождем. Здесь. Приехали несколько аргентинцев. Перевод с испанского Льва Осповата.Сергей БАРУЗДИН. Моим друзьям. «…А мы живем…». «Есть у нас в Переделкине деревце…». «В Порт-Саиде все спокойно…». «Бегите суеты, бегите суеты!..». «Как порою жизнь обернется!..»Абдулла АРИПОВ. Аист. Ответ. Перевод с узбекского А. ГлейзерДмитрий СУХАРЕВ. «Каждому положен свой Державин…». Шутливая песенка. Ночные чтения.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
Новая книга Л. Уваровой затрагивает проблемы, знакомые читателю по ее предыдущим книгам, — любовь, дружба, отношения старших и младших, память о прошлом, причастность каждого к интересам всего общества. Герои рассказов этого сборника — ветераны войны, фронтовики и московские школьники, скромные труженики искусства и видные ученые — раскрываются с самых разных своих сторон.
Их было пятеро, пять различных характеров, пять друзей, чья дружба, начавшись в школе, продолжала потом жить долгие годы. И вот они выросли, бывшие романтики, мечтатели, выдумщики. И настоящая, большая жизнь раскрылась перед ними, и по-разному сложились их судьбы. В этой небольшой повести автор стремится передать характер поколения, тех самых юношей и девушек, которые в годы Великой Отечественной войны прямо со школьной скамьи влились в ряды Советской Армии и защищали свою Родину от фашистских захватчиков.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
![Улыбка прощальная ; Рябиновая Гряда [повести]](/storage/book-covers/b4/b441843207b938ffce8d8d6e7fb5925012591093.jpg)
«Рябиновая Гряда» — новая книга писателя Александра Еремина. Все здесь, начиная от оригинального, поэтичного названия и кончая удачно найденной формой повествования, говорит о самобытности автора. Повесть, давшая название сборнику, — на удивление гармонична. В ней рассказывается о простой русской женщине, Татьяне Камышиной, о ее удивительной скромности, мягкости, врожденной теплоте, тактичности и искренней, неподдельной, негромкой любви к жизни, к родимому уголку на земле, называемому Рябиновой Грядой.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.