В Камчатку - [10]
Казаки с великой предосторожностью вошли в острог.
Ночь так и не спали. Олюторы уступили нм одну юрту, просторную, но душно натопленную, и можно было раздеться, стянуть рубахи и дать вздохнуть телу. И парились в одежде, подремывая, держа руку на курке, вздрагивая при каждом легком шорохе. Юкагиры жгли костер невдалеке от острожка и стерегли оленей. За ними наблюдал сторожевой казак, похаживающий у юрт. Он зевал, зябко кутался в овчинный длиннополый казенный тулуп и ждал смену.
Ночь показалась длинной, будто вместила семь ночей.
На следующий день писали с олюторов ясак.
Смешным казалось олюторам: за шкурки каких-то красных лисиц можно было получить в свое владение нож, который много острее каменного.
Лисицы бегают близ юрт, сколько хочешь бей; они из лисиц одежду шьют.
Спросили пришельцы и про соболей. Удивились олюторы: на что они? В горах соболей много, а промышлять их — силы тратить.
Хотели ружье выменять, многими шкурками обещались завалить, но заупрямились казаки. Ножи, копья дают, а ружья держат крепко.
— Железо-то в землях ваших водится? — пытался выспросить Енисейский. Его не понимали. Тогда он выкопал в земляном полу юрты ямку, положил туда нож и присыпал его.
— Железо там, в земле, у вас есть? — переспросил он, ткнув пальцем в ямку.
Заулыбались олюторы: нет, таких острых ножей они не встречали ни в горах, ни в тундрах.
Речка, на обрывистом берегу которой обосновался острожек, звалась Олюторой. Запоминай, казацкое племя, доброжелательность коряков реки Олюторы. Позднее острог, обнесенный земляным валом и частоколом, не откроет ворота, не скажет: «Входи», а начнет отбиваться не только стрелами да пращами, а и ружье выставит да палить метко станет; понесут казаки урон. А камчатские приказчики предскажут острогу скорое разорение.
Атласов и Морозко решали, куда держать путь далее. Если их впустили к себе олюторы, а их остерегались не только коряки с реки Пенжины — пенжинцы, но даже чукчи, которые вообще никого не боялись и говорили об олюторах с той ноткой уважительности, которую мог допустить более сильный по отношению к слабому, но упрямому, поэтому, если казаки отдохнули у олюторов и спокойно писали ясак с них, да ясак немалый, то вряд ли в Камчатской землице обретается более сильный народ, иначе б хитрые олюторы казаков поостерегли.
А раз так, то сам бог велит половину казаков и юкагиров отрядить с Лукою, и пускай они, не отдаляясь от берега Олюторского моря, прощупывают новую землю. Атласов же с другой половиной отряда перекинется к морю Ламскому.
Олюторы несмело пытались узнать, куда это так спешно засобирались казаки.
— А куда путь наш проляжет, знают Волотька Атласов да Лука Морозко, подите и спросите их… Да не скажут они! За такой спрос — дулю в нос и под зад коленом.
Атласова спрашивать — беду наживать. Олюторы сразу приметили: властно-повелительному голосу атамана казаки подчинялись безропотно. Тогда олюторы решили юкагиров прощупать, но те, напуганные смертью отца Якова, сторонились, в разговор не ввязывались, а Еремка Тугуланов припугнул олюторов, что Скажет Атласову, как они выведывают тайны.
Тогда встревожились олюторы…
— Лука, — сказал Атласов, когда отряды поднялись и распрощались, — запоминай все, что подле Олюторского моря… Паче чаяния острова какие, узнай, большие ли, соболей и руду серебряную ищи. А мы — на Ламское море.
Разобнялись, разоблобызались.
— Помощь понадобится, шли человека, — напомнил Атласов. — Выручим, если что…
Однако помощь первым запросил Атласов. Случилось это на реке Палане.
— И за что тебя бог не миловал, не уберег от руки неверной, ворожьей! — взвыла Ефросинья, когда Аверкий, возвратясь в острог, всех оповестил: отец Яков убит в бою. «А может, — понижал голос Аверкий, — от руки недруга?» От Аверкиева шепотка взбудоражился народ. Казаки враз вспомнили обиды многие, что терпеливо сносили они от всех приказных, да и Володька Атласов не ангел, небось, не гнушался своего брата казака властью своей кинуть под плети, позор принимать. Зачесались битые спины, обида солью проступила. Государево око далеко, не закатить ли вольницу…
А что может быть страшнее при малолюдстве в остроге, чем такое паническое ветродуйство, когда каждый начинает гнуть свое, пусть и правое, забывая, что поставлены они здесь для защиты России.
VIII
Худяк потерял покой. Он не мог заснуть, потому что уже не надеялся на казаков, стерегущих ворота. Он боялся раздеться, положить под голову палаш. Поэтому спал сидя, привалившись к стене, и палаш его был под рукой.
На третий день после возвращения Аверкия, когда острог едва просыпался, Худяк, стряхивая дремоту, по морозцу обегал острог.
— Что, чукчи не балуют? — спросил он караульного, старого казака, который посоветовал ему поколотить Ефросинью.
— Нешто им делать нечего, что смуту затевать? — отвечал ворчливо караульный, позевывая и при этом хитро посматривая на Худяка.
— Блажишь, Никодим… Смотри лучше в оба, — сказал Худяк и сам зевнул, прикрывая рот ладонью.
— Э-э, — снисходительно махнул рукой Никодим. — А слова мои, паря, сбылись. — Он оживился. — Верь мне — хитростное дело враг задумал. Вот все кажется, Аверька руку приложил. Приметь — мечется он, словно мизгирь… Что, женка отца Якова тогда смолчала? Оно и видно. Схитрила… А может, и в самом деле в неведеньи была.
Об исследовании земли Камчатки русскими землепроходцами во главе с Владимиром Атласовым в конце XVII в. историческая повесть «Атаман». Рассказы знакомят читателя с отдельными страницами жизни русских людей XVII–XVIII вв.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Александр Никитич Плетнев родился в 1933 году в сибирской деревне Трудовая Новосибирской области тринадцатым в семье. До призыва в армию был рабочим совхоза в деревне Межозерье. После демобилизации остался в Приморье и двадцать лет проработал на шахте «Дальневосточная» в городе Артеме. Там же окончил вечернюю школу.Произведения А. Плетнева начали печататься в 1968 году. В 1973 году во Владивостоке вышла его первая книга — «Чтоб жил и помнил». По рекомендации В. Астафьева, Е. Носова и В. Распутина его приняли в Союз писателей СССР, а в 1975 году направили учиться на Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького, которые он успешно окончил.
Виктор Пожидаев родился в 1946 году в Артеме Приморского края, где окончил школу, индустриально-педагогический техникум. Работал мастером производственного обучения, прорабом. Затем на протяжении 12 лет занимался журналистикой. В настоящее время — рабочий Славянского судоремонтного завода.«Чистые струи» — первая книга молодого прозаика. Неторопливо, как бы исподволь, он поднимает а ней сложные проблемы нашего бытия: любви, брака, воспитания ребенка.
Владимир Христофоров родился в 1941 году в Семипалатинске. С 1958 года работает в различных газетах Казахстана, учится в Карагандинском педагогическом институте. В 1967 году журналистские пути-дороги привели его на Чукотку, и с тех пор тема Севера — главная в творчестве В. Христофорова. Он автор — книг «Лагуна Предательская», «Невеста для отшельника», «Деньги за путину».В. Христофоров лауреат премии Магаданского комсомола, член Союза писателей СССР.
Виктор Григорьевич Зиновьев родился в 1954 году. После окончания уральского государственного университета работал в районной газете Магаданской области, в настоящее время — корреспондент Магаданского областного радио. Автор двух книг — «Теплый ветер с сопок» (Магаданское книжное издательство, 1983 г.) и «Коляй — колымская душа» («Современник», 1986 г.). Участник VIII Всесоюзного совещания молодых писателей.Герои Виктора Зиновьева — рабочие люди, преобразующие суровый Колымский край, каждый со своей судьбой.