В Камчатку - [9]
Первыми словами Атласова были:
— Кто в юрте шастал?
— Все, — ответил за казаков Енисейский, вывернувшийся из-за широких спин.
— Пошли, Лука, — отряхиваясь, сказал Атласов и, медленно подойдя к костру, сел на корточки перед огнем и взял в руки горящий прут. Лука, поплевывая на ладони, старался оттереть колени.
— Прошляпили мы с тобой, Лука, все на свете. И как только сами живы остались, ума не приложу. Но помню, меченая была стрела, и знак какой-то знакомый, будто видел где-то. Но только не у наших юкагиров. Кто-то чужой.
— Не Аверкия ли? — Лука подсел к Атласову.
— Мог быть и его. Но только стрел я у него не видел.
— В тундру с пустыми руками не ходят. Знаешь.
— Нож надежнее.
— Стрела быстрее.
— Да-а, — Атласов поворошил костер и оглянулся. Невдалеке стоял Енисейский и сворачивал высушенные торбаса. Атласов позвал:
— Ступай сюда, Иван. Последи за Аверкием. — И вполголоса проговорил. — Но будь внимателен, он хитер.
— Известное дело, — согласился Иван.
— И еще, — добавил Лука, — попробуй узнать, где у него стрелы. Но смотри не попадись сам на острие.
Однако ночью Аверкий исчез. Пропал из атласовской сумы и свиток с письменами, и сколько потом в острожках ни спрашивал Атласов, о подобном свитке никто не знал, что и ответить. Аверкий канул как в воду.
VII
За перевалом владычествовала белая до боли в глазах тундра. На десятки верст кругом — снег, стелющийся кустарник, изогнутые ветром упрямые деревца.
Но, чу! завиднелся вдали табун диких оленей. Они настороженно рыхлят снег и выщипывают ягель. Оленята трутся возле важенок, а самцы, гордо закинув головы, караулят спокойствие тундры.
Только хитрый олютор способен подкрасться бесшумно к табуну и всадить стрелу в горло вожака. Но никогда не поднимется его лук в сторону важенки.
Хрупка стрела. Пуля тяжелей и верней. Однако пасовало ружье перед луком, когда к табуну казак подбирался. Пока ружье приладит да прицелится, а табун, чир! взбил снежный вихрь и пропал. Эка беда!
День за днем, день за днем бегут, бегут и бегут оленьи упряжки.
День за днем, день за днем светает все раньше.
День за днем, день за днем отрастают казачьи бороды, и некогда их состригнуть.
День за днем, день за днем только и слышен голос Атласова: «Вперед! Вперед, други мои!».
Так несся неугомонный караван на юг от Анадыря, оставляя за собой версты мерзлой окоченевшей земли. След нарт заметала поземка, и он терялся так быстро, будто ветер старался стереть с лица жесткой земли всякое упоминание о нартовом ходе русских казаков и их верных друзей юкагиров. Лишь солнце приветствовало путников по утрам. Но и оно, обдаваемое дыханием зимы, не грело, а лишь старательно указывало путь людям, которых не видела еще тундра.
И вот пошел отряд на первый олюторский острог. Он стоял на холме, который обрывался к реке отвесной стеной и потому с реки уже был неприступен и который господствовал над местностью, неровной, взбучливой и, видимо, со множеством ручейков в низинах, как всегда топких. Четыре большие земляные юрты подковой смотрели на казаков. Над юртами возвышались восьмигранные деревянные чаши, подпираемые снаружи толстыми кольями. Эти чаши служили и дымоходом и входом в юрту.
Юрты дымили.
И казаки приготовились погромить острог: о неспокойном нраве коряков-олюторов казаки наслышались от пенжинцев. Они остановились на расстоянии полета стрелы, ждали команды Атласова.
Молчали.
Однако Атласов медлил.
Оленьи упряжки были отогнаны в сторону, возле них суетились юкагиры, громко разговаривая и смеясь. Атласов посмотрел в их сторону и заметил, что многие смеялись нарочито громко, с вызовом, стараясь, видимо, привлечь внимание олюторов. Ему это не понравилось. Он подозвал Енисейского.
— Пали!
Енисейский привычно вывернул из-за спины тяжелое ружье, достал самодельно литую пулю и вогнал шомполом в дуло, насыпал на полку из кожаного мешочка пороху, взвел курок. Посмотрел на Атласова: лицо Володькино напряжено, глаза сузились, рука твердо лежит на эфесе палаша.
Выстрелил Енисейский, и зайцем запетляло среди холмов эхо.
Не успело эхо улечься, как из юрт выскочили низкорослые люди в кухлянках; и это были воины — только воины могли так быстро и четко рассыпаться цепью по холму, и уже на казаков были нацелены стрелы и приготовлены для защиты копья и пращи. Олюторы, против ожидания Атласова, не испугались ружейного выстрела, как это случилось с пенжинцами, однако на грозную пальбу не ответили, и теперь, затаившись, ждали, что же предпримут казаки.
А казаки косились на Атласова: его призывной жест — и ружья вперед. А тот только сделал глазами знак Енисейскому. Енисейский на виду олюторов неторопливо подошел к Луке и, сказав громко: «Держи!» — передал ему свое ружье. Потом, разгладив бороду, кашлянул и не спеша сделал несколько шагов вперед. Он громко, с расстановкой выкидывал в морозный воздух самые простые приветные слова о замирении.
Не было еще русских до Атласовской дружины в Олюторской земле, неслыханно чудна для олюторов их речь, и непонятно, откуда этот густобородый человек знает язык пенжинцев и олюторов.
О чем говорили между собой олюторы, то неизвестно, однако спустя немного времени они собрались у входа в юрту.
Об исследовании земли Камчатки русскими землепроходцами во главе с Владимиром Атласовым в конце XVII в. историческая повесть «Атаман». Рассказы знакомят читателя с отдельными страницами жизни русских людей XVII–XVIII вв.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
Владимир Коренев коренной дальневосточник: родился во Владивостоке, живет и трудится в Комсомольске-на-Амуре. Работал рыбаком, электрослесарем, монтажником на строительстве моста через Амур. Заочно закончил педагогический институт, работал журналистом. Его очерки и рассказы о тружениках Приамурья, о строителях БАМа печатались во многих газетах, журналах, сборниках. В 1963 году в Хабаровском книжном издательстве вышла первая книга В. Коренева «Шаман-коса».Владимир Коренев — лауреат премии хабаровского комсомола.
Александр Никитич Плетнев родился в 1933 году в сибирской деревне Трудовая Новосибирской области тринадцатым в семье. До призыва в армию был рабочим совхоза в деревне Межозерье. После демобилизации остался в Приморье и двадцать лет проработал на шахте «Дальневосточная» в городе Артеме. Там же окончил вечернюю школу.Произведения А. Плетнева начали печататься в 1968 году. В 1973 году во Владивостоке вышла его первая книга — «Чтоб жил и помнил». По рекомендации В. Астафьева, Е. Носова и В. Распутина его приняли в Союз писателей СССР, а в 1975 году направили учиться на Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького, которые он успешно окончил.
Виктор Григорьевич Зиновьев родился в 1954 году. После окончания уральского государственного университета работал в районной газете Магаданской области, в настоящее время — корреспондент Магаданского областного радио. Автор двух книг — «Теплый ветер с сопок» (Магаданское книжное издательство, 1983 г.) и «Коляй — колымская душа» («Современник», 1986 г.). Участник VIII Всесоюзного совещания молодых писателей.Герои Виктора Зиновьева — рабочие люди, преобразующие суровый Колымский край, каждый со своей судьбой.
Владимир Вещунов родился в 1945 году. Окончил на Урале художественное училище и педагогический институт.Работал маляром, художником-оформителем, учителем. Живет и трудится во Владивостоке. Печатается с 1980 года, произведения публиковались в литературно-художественных сборниках.Кто не помнит, тот не живет — эта истина определяет содержание прозы Владимира Вещунова. Он достоверен в изображении сурового и вместе с тем доброго послевоенного детства, в раскрытии острых нравственных проблем семьи, сыновнего долга, ответственности человека перед будущим.«Дикий селезень» — первая книга автора.