В Калифорнию за наследством - [19]

Глядя через окно на разгулявшуюся толпу, Иви говорит мне, что не выносит алкоголь, что находит его действие ядовитым и вредным, и что пастор такого же мнения, но только вот его сан требует от него постоянного участия в народных гуляниях, иначе отвернется паства.

Иви начинает будить мужа: пришло время выходить в народ. Сначала шоковая терапия: черный кофе с нашатырем, затем стакан бурбона с соком двух лимонов. После чего Марти принимает холодный душ, бреется и уходит на охоту за душами. Иви представила меня пастору, но тот только скользнул взглядом, оставаясь абсолютно равнодушным к квартирантам.

Я вижу, как пастор присоединяется к подгулявшей толпе, в которой уже маячат и мои компаньоны.

В доме мы остаемся одни и целая ночь в нашем распоряжении. Я так облегченно глубоко вздыхаю, что наверняка одного бы выхода было достаточно, чтобы надуть камеру бульдозера.

— Я опущу шторы, — говорит хозяйка, — эта какофония становится невыносимой. Как можно участвовать в таком гнусном карнавале? Дебильный народ!

Я сажусь на диван, на котором совсем недавно храпел ее муж, и протягиваю к ней руки. Она садится рядом и кладет свою голову на мои колени. Я нежно поглаживаю ее лицо, потом целую. Она отвечает.

— Франция, как это прекрасно, — шепчет она, прикрыв глаза ресницами.

Я принимаю ее слова на свой счет и перехожу к более решительным действиям.

— My God! — вырывается из ее груди.

За окном, кажется, город сошел с ума. Шабаш дьяволов в Морбак Сити продолжается!

На некоторое время я погружаюсь в сон.

Спасает меня то, что дом пастора деревянный. Скрип половиц под осторожными крадущимися шагами вырывает меня из сна: Сан-Антонио всегда спит чутко!

— Ш-ш-ш! — закрываю ладонью рот своей хозяйке, ей, правда, удается еще шепнуть «My God», но уже по другому поводу.

У меня ничего нет под рукой, кроме хитрости. Я вскакиваю с дивана, хватаю со стола бюст Вагнера и становлюсь немного в стороне от двери.

Шаги приближаются. Я уже слышу дыхание ночного посетителя. Приподнимается дверная ручка, створка двери приоткрывается. Осторожно, волчим шагом, неизвестный входит в комнату. Клоун! Самый настоящий клоун! Оглядев комнату, он так же медленно начинает подходить к кровати. Женщина молчит. И тогда твой Сан-Антонио одним прыжком настигает пришельца и, держа немецкого композитора за шею, наносит визитеру удар по голове.

Правда удар пришелся по ключице, так как клоун в последний момент отклонил голову в сторону.

Мраморная статуэтка перебивает бандиту ключицу. Он роняет пистолет, — я ударом ноги отправляю его под кровать. Вскрикнув от боли, парень дает задний ход. Я не успеваю за ним. Когда я подбегаю к двери, он уже выскочил на улицу и сел в поджидавшую его машину. Машина срывается с места, лишив меня всяких надежд на то, что удастся схватить негодяя. Я думаю, что это была всего лишь завязка наших с ним отношений.

Я возвращаюсь в дом. Жена пастора считает, что это был ночной грабитель, так как такое часто случается в Морбак Сити во время праздника скамейки.

Я поддерживаю ее версию, хотя сам совершенно иного мнения.

Физические нагрузки требуют восстановления сил. Иви предлагает маленький ужин. Я соглашаюсь на большой и заглядываю в холодильник. Полная катастрофа!

— Чтобы вы хотели, мой darling[10]? — спрашивает она.

Но в минуты отчаяния я привык брать инициативу в свои руки.

— А может, я сам приготовлю, свет моей жизни?

Она с радостью хлопает в ладоши.

Я собираю все, что есть съедобного в холодильниках священника. Ужин получился великолепный. Я отдаю предпочтение джину, она же пьет вино. После ужина я достаю фотографию несчастной Мартини Фузиту и начинаю рассказывать легенду о том, что мать девушки не получает никаких вестей с тех пор, как дочь сменила Париж на Калифорнию. Эту фотографию она прислала матери из Морбак Сити.

Иви всего несколько секунд рассматривает фотографию и сообщает:

— Я узнала ее. Но в последнее время эта девушка не бывает в нашем городе.

Дорогая Иви, это же сам Господь, великий и могучий, привел меня под крышу твоего дома!

— Не можете ли вы мне рассказать что-нибудь о ней, милая потаскушка?

Ты, конечно, догадался, что последние слова я произношу по-французски!

— Она приезжала в Морбок Сити в течение нескольких лет.

— И подолгу она бывала здесь?

— Мне кажется, что она приезжала утром и вечером того дня уезжала обратно.

— Она приезжала в гости? К кому?

— К швейцарскому ковбою!

Мои глаза расширились до размеров автомобильных фар.

— Швейцарский ковбой? — Зачарованный, я повторяю эти два слова, так как в душе был все-таки поэтом.

— Сердце мое знойное, расскажите же скорее мне о нем, да побольше, — щебечу я.

— Это пожилой человек, швейцарец по происхождению. Он живет в наших местах уже несколько десятилетий. Назвали его ковбоем из-за одежды, которую он носит, кажется, не снимая: ковбойскую шляпу, замшевую куртку с бахромой, мексиканские сапоги. У него длинные усы, острая бородка. Оригинальный, правда?

— Чтобы не сказать — странный.

Она рассмеялась.

— Будем снисходительны!

— Значит, моя юная кузина наносила ему визиты?

— Да, я часто видела их вместе, когда она приезжала сюда.

— А где живет этот странный человек?