В хвойном море - [26]

—Это дача? — спросил Геннадий. — Ха-ха-ха! Да-ча-а! Ха-ха-ха! Это курятник. Повернуться негде.

— Ты не смейся! — строго произнес Макар. — Внутренний размер два на два метра. Вот так будут еще столбы и навес, значит, веранда. Высота два с половиной, как в городских домах. Ведь как в газетах пишут? Дачи в личных садах не для постоянного житья, а для укрытия в непогоду и для хранения садово-огородного инвентаря.

— Даже не из жердей, а из кольев, — ворчливо заметил Геннадий.

— Ну другого лесу нету. Это лесхоз прореживал лес и мне отпустил. Обмажешь глиной с обеих сторон, снаружи побелишь, изнутри обоями оклеишь. Главное на даче — воздух.

— А пол тоже из кольев.

— Ну и что? Сделан крепко, покроешь фанерой, покрасишь.

— Мне хотелось бы посолиднее.

— Значит, не берешь?

— Нет, не возьму.

Ответ Геннадия не понравился Макару, и он торопливо пошел прочь.

— Ну, вот, обиделся, — сказал Геннадий, ища у меня сочувствия. — Да-ча-а! Хм!..

За завтраком старик все хмурился. Отказался от водки, как его ни уговаривали.

Было воскресенье, и в селе во всем чувствовалось, что люди отдыхают. Несколько мотоциклов с нарядными парнями и девушками на багажниках укатили в ближайший городок Аткарск. Мальчишки и девчонки с криком носились на велосипедах. Из домов шел запах пирогов.

Геннадий с Асей ушли купаться, я шприцевал автомашину, а Дарья и Макар занялись своими делами — она у летней кухни, он что-то делал за сараем, у огорода.

К обеду вернулись с реки Геннадий с Асей, разомлевшие; солнце сделало их кожу малиновой.

На столе было тесно от блюд: суп из потрохов, салат овощной, огурцы малосольные, пирог с зеленым луком и яйцами, компот из вишни, свежая земляника, мед. Сначала ели закуски и суп. И опять Макар отказался выпить. Все понимали, что не улеглась в душе его обида на Геннадия из-за дачи. Старался, старался сделать сыну подарок и не угодил.

На крыльце кто-то затопал, потом зашаркал, вытирая ноги, и тотчас же в распахнутую дверь шагнул бригадир, по жило мужчина, низенький и тонкий, словно подросток, снял соломенную шляпу, поздоровался:

— Здоровы будете! Хлеб да соль!

— Здравствуй, Иван Сидорович! — ответил Макар. — Садись обедать.

— Спасибо, я уже заправился. Собрался в поля проехаться.

— Садись, чего там! — Дарья потащила гостя к столу, а Геннадий налил ему рюмку и стал укорять:

— Иван Сидорович! Как не стыдно — отказываться!

— Сыт я, понимаешь, Гена, сыт. Да и на мотоцикле я, нельзя выпивать-то.

— С одной рюмки ничего не будет, ты ее и не почувствуешь.

Бригадир выпил одну рюмку, от второй отказался, съел огурец.

Дарья принесла жаровню, открыла. По избе пошел запах жареной баранины, нашпигованной чесноком и обложенной румяной картошкой.

— Ну от этого-то не откажешься, — хозяйка показала па жаркое.

— Нет, нет, не хочу. Только что пообедал, курицу сегодня зарезал.

Огорченно покачав головой, Дарья стала отрезать куски мяса, раскладывать по тарелкам.

— Я ведь до вас с просьбой, — бригадир посматривал то на Макара, то на Дарью. Те внимательно ждали, что он скажет. — На правлении решили просить пенсионеров помочь в уборке хлеба. Кто что сможет, по своим силам. Кто в поле станет работать — тех будем на грузовике возить, чтобы дома могли чего сделать.

— Говори, чего от нас надо, — поторопил Макар.

— Дарью Михайловну я бы попросил в детский сад… покашеварить для ребятишек… месяц-полтора. Детский сад-то у нас, сами знаете, временный, на страду только.

— Это можно, — согласилась Дарья. — Это по силам, не то что дояркой, как двадцать годков проработала. Свою корову еле выдаиваю, силы в руках нет.

— Воспитательницы из учительниц будут. Тебе, тетя Даша, только сготовить. И рядом с домом, — старательно убеждал бригадир. — А Макара Петровича я хочу попросить на конном дворе помочь. Ночью в телятнике, а днем с лошадьми. Ну, запрячь, телегу смазать, сбрую починить, если вдруг потребуется. А ездовыми будут мальчишки, воду в поле возить, солярку, мало ли чего понадобится. По рукам, Макар Петрович?

— По рукам!

— Спасибо! — Бригадир поднялся.

— Еще рюмку? — предложил Геннадий.

— И не уговаривай!.. В среду, пожалуй, начнем косить на Матренином бугре.

После ухода бригадира Макар взял его рюмку, протянул сыну:

— Налей! — и выпил один, ни с кем не чокаясь, уткнулся в тарелку с бараниной. — Вот правление нас уважает. Просит помочь… Бригадир спасибо сказал. Только от детей не дождешься благодарности… никак не угодишь им.

— Ну, поехал! — сказала Дарья, и Макар замолчал.

До конца обеда все молчали, а потом женщины стали убирать со стола, мы с Геннадием сели под навесом играть в шахматы. Макар куда-то уединился.

Не успели мы сделать по нескольку ходов, как пришлось прервать игру. К дому подкатила «Волга», из нее неторопливо вылез председатель колхоза, одернул пиджак, снял и снова надел шляпу и только после этого степенно двинулся на нас.

Поздоровались.

— Макар Петрович дома? — спросил председатель.

— Дома, — ответил Геннадий. — Сейчас позову. Батя! — Не получив ответа, Геннадий пошел в избу и спустя немного времени вернулся. — Сейчас выйдет.

Жмурясь спросонок, Макар притворно прошаркал на крыльце ногами, как будто на них был тяжелый груз, рассеянно посмотрел на председателя, потом на небо и медленно спустился по ступенькам на травку.