В горах Словакии - [53]

Шрифт
Интервал

— Пусть бы попробовал, я бы быстро нашел ему место.

— И что ты ему ответил?

— Сказал, что подумаю. Если возникнет необходимость, создадим комиссию для обследования цеха.

— По-моему, ты поступил опрометчиво, пообещав создать комиссию.

— Я это поздно понял, — глухо отозвался пан Ворлик.

— В таких случаях обычно ссылаются на разрешение компании.

— Знаю. Я просто оплошал. Все получилось шиворот навыворот. Инициатива исходит снизу. Я директор, и такие идеи могут исходить только от меня и главного инженера.

— Вот этого ты Брайжеку не растолкуешь. Он не примет твои доводы и будет настаивать на своем.

— Если я уступлю сегодня, завтра рабочие сядут мне на шею, будут навязывать одно условие за другим. На заводе много прорех, и «товарищи» начнут выставлять их напоказ. И вообще, я не потерплю вмешательства в свои дела.

— Правильно сделаешь, — беззвучно похлопал в ладоши пан Витер. — Но давайте поступим так: до утра у нас есть время хорошо подумать, а потом встретимся и выработаем совместный план действий. Одно могу сказать: вылазка Брайжека опасна.

— До утра, — сказал пан Ворлик, поклонился и вышел.

— Любопытная история, — задумчиво проговорил пан Витер. — Не стала б она пробой сил. — И, обратившись к Эдуарду, спросил: — Что ты думаешь об этом?

— Какая это история? — поморщился Эдуард. — Мышиная возня. Не понимаю, что взволновало отца и вас?

— Не понимаешь?! — откровенное удивление прозвучало в голосе пана Витера. — Разве тебе не показалась опасной атака Брайжека?

— Какая там атака. Элементарное чесание языка. Можно подумать, что рабочие никогда не предъявляли директору требований. Все было до тридцать восьмого года: и требования, и петиции, и забастовки.

— Пожалуй, ты прав, — после короткого раздумья проговорил пан Витер, понизив голос. — Может быть, действительно история не стоит выеденного яйца. — И тут же спросил: — Это тот цех, который стоит у заводской стены, такой мрачный, приземистый, с узкими окнами?

— Да.

— Там еще есть, по-моему, металлическая лестница, ведущая к надстройке, — точно рассуждая вслух, продолжал пан Витер. Эдуарда сразу насторожили его слова. Каким-то седьмым чувством он понял, что про лестницу и надстройку сказано не зря.

— В этой надстройке установлены щиты-распределители электроэнергии, — подсказал Эдуард.

— Был бы порядочный цех, а то так себе, фитюлька. Стоит ли из-за него копья ломать. Будь моя воля, подогнал бы бульдозер или просто на глазах рабочих заложил взрывчатку и...

Эдуард зацепился за слово взрывчатка, пытаясь понять, что скрывается за ним. Хорошо зная пана Витера, он не сомневался, что о ней сказано не зря. И хотя пан Витер, как ни в чем не бывало продолжал говорить, шагая по комнате, Эдуард уже не слушал его. В голове вертелась навязчивая мысль: взрывчатка.

— Что же мы завтра посоветуем твоему отцу? — спросил пан Витер, останавливаясь перед ним.

Занятый своими мыслями, Эдуард не сразу понял, о чем его спрашивают.

— Если он пообещал создать комиссию для обследования цеха, то пусть создает, — не дождавшись ответа, сказал пан Витер и снова стал ходить по комнате. — В комиссию надо ввести второстепенных инженеров, Брайжека и его друзей. Кстати, дверь у надстройки всегда заперта? У кого от нее ключ?

— Точно не знаю. Наверное, в электроцехе.

— Надо посоветовать Брайжеку взять ключ и самому осмотреть надстройку, свод.

Эдуард не успевал следить за мыслью пана Витера, не мог понять, куда он клонит и почему вдруг заговорил про надстройку. «Возможно здесь и зарыта собака», — подумал он.

— Кого ты из молодых инженеров можешь ввести в комиссию?

— Франтишека Байру. Он как раз работает во вспомогательном цехе. Его можно назначить председателем комиссии.

— Хорошо, администрацию будет представлять он, рабочих — Брайжек. Только ты, пожалуйста, не вмешивайся в это дело. Предоставь возможность отцу расхлебывать кашу. — И, резко повернувшись к Эдуарду, спросил: — Ты не посылал своего связного в лес к Коцике?

Вопрос прозвучал, как выстрел. Эдуард даже растерялся: надо же запомнить фамилию Коцики, которую лишь однажды упомянул в разговоре.

— Я должен завтра встретиться с ним.

— Мне хочется знать, что он и его компания собираются делать дальше. Может быть, мы используем их против Врайжека? Все же за Брайжеком стоят рабочие, русские полки, а у нас за плечами кроме правления компании никого нет.

— Вы лично хотите встретиться с ним и вести переговоры?

— Господи, какие могут быть переговоры с уголовником?! Возможно, я просто буду присутствовать во время вашего разговора.

— Как вам угодно. Мне нужно продумать детали предстоящей встречи.

— Хорошо, я не задерживаю тебя.


* * *

Эдуард вернулся в свою комнату, сел в кресло и попытался сосредоточиться, восстановить в памяти разговор с паном Витером. Сколько он знал своего шефа, но не помнил случая, чтобы тот, давая указания, высказывался прямо и открыто, говорил, что надо сделать то-то и так-то. Вот и сейчас была дана задача с несколькими неизвестными, которую предстояло решить. Во вскользь сказанных словах пана Витера заключалась программа действий для него, Эдуарда, и теперь только нужно было во всем хорошо разобраться, привести в систему, понять, что за всем этим кроется. Он вспомнил фразу: «Любопытная история. Не стала бы она пробой сил». Пробой сил... Вряд ли пан Витер имел в виду взаимоотношения администрации и рабочих, которые противостояли друг другу. За этим стояли более серьезные вещи, и Эдуард понял в чем суть: коммунисты вошли в состав правительства республики и теперь хотели заполучить власть на местах. Брайжек сделал свой первый ход, ухватившись за предлог, который на первый взгляд не имел политического начала, и так повернул дело, что загнал директора в угол, дав понять на чьей стороне сейчас сила. Вот она, проба сил!.. Не будет ли означать согласие администрации, в частности отца как директора, с требованиями рабочих проявлением известной слабости власти, поражением в политической микробитве? Власть тогда сильна, когда она умеет твердо управлять — эту аксиому Эдуард усвоил давно. Но как поступить здесь? Дать отпор, дать понять, что администрация не потерпит никакого диктата, или действительно подогнать бульдозер, заложить взрывчатку...


Рекомендуем почитать
Год рождения 1921

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Черно-белые сны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


59 лет жизни в подарок от войны

Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.


И снова взлет...

От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.


Морпехи

Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.


Привал на Эльбе

Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.