В горах Словакии - [42]

— С какой ротой есть связь?

— Только с ротой Горана.

Он схватил трубку.

— Горан, слышите меня?

— Так точно.

— Поднимайте свою роту в атаку, ударьте фашистам во фланг.

Оставив окопы, с опушки леса бросилась вперед рота Горана и одновременно с ней с каменной гряды устремились вниз венгерская и французская роты. И немцы дрогнули, сначала попятились, потом побежали по скату горы...

Александр выслушал доклады командиров рот, потом говорил с Неустроевым.

— Сюда прибыли два партизанских отряда, человек триста. Просятся в дело, — доложил начальник штаба.

— Пусть пока подождут, у них работа впереди. Размести отряды во втором эшелоне.

В четырнадцать часов после сильной артиллерийской и авиационной подготовки фашисты сбили бригаду с занимаемых рубежей. Ведя ближний бой, партизаны отступали под прикрытием огня минометов и танков. Батарея Исаева, расстреляв весь запас снарядов, сняла с орудий замки и отошла.

Александр с разведчиками и связистами оставил свой наблюдательный пункт, когда к нему прорвались вражеские автоматчики, и уходил с остатками роты Щетинина. Он видел, что немцы всеми силами стремятся разорвать боевые порядки бригады, расчленить и уничтожить ее по частям.

Александр знал, что у него за спиной есть еще один надежный оборонительный рубеж. Роты отошли на него и прочно закрепились. Справа и слева, прикрыв фланги бригады, окопались батальоны словацкой повстанческой армии. Здесь и нашел свою бригаду Петр Волчков, вернувшись из Банска-Бистрицы.

* * *

«20.9.44. 22.00.

Украинский штаб партизанского движения.

Строкачу.

Бригада в течение двадцати дней ведет тяжелые бои с наступающими частями противника, который во все возрастающих масштабах применяет артиллерию, минометы, бронетранспортеры, авиацию. Мы испытываем острый недостаток в вооружении, боеприпасах. По поступившим данным немецкое командование перебрасывает в Словакию танковую дивизию. Не исключено, что в ближайшее время перед фронтом бригады появятся танки. Просим прислать противотанковые ружья и, если представится возможность, батарею противотанковых орудий.

Волчков, Морозов».

* * *

«22.9.44. 3.00.

Волчкову, Морозову.

Сегодня к 24 часам в район Рогозно вышлите транспорт для приема боеприпасов и противотанковых ружей. Груз будет сброшен на парашютах с транспортного самолета. Вопрос о противотанковой батарее решается.

Строкач».

* * *

В Рогозно, где находилась площадка для приема грузов и посадки легких самолетов, Александр выслал машины и взвод Ладислава Черноцкого. День был ясный и теплый, но к вечеру погода вдруг испортилась, стал накрапывать дождь. Рваные тучи неслись низко над землей, цепляясь за вершины гор, за ели и сосны, молчаливо стоявшие на перевалах и скатах. А потом с гор хлынул туман и закрыл посадочную площадку. Ладислав опасался, что самолет не прилетит и ему придется возвращаться в бригаду с пустыми руками. Правда, он знал, что воздушные потоки в горах могут разогнать туман и облака. Ну а если этого не случится?

Командир охранного отряда аэродрома долговязый нескладный поручик Теофил Дюрик в советской офицерской пилотке, которой, видимо, очень гордился и носил с особым шиком, не советовал ждать, уверял, что самолет сегодня не прилетит. Ладислав вроде бы соглашался с ним, но уезжать не собирался.

Ночь навалилась темная, вязкая, в трех шагах ничего не было видно. Казалось, что через эту густую темноту не может пробиться ни один звук. И все же в полночь Ладислав услыхал далекий гул самолета и побежал к Дюрику.

— Точно, слышу какой-то шум, — согласился тот и крикнул своему помощнику: — Бистрицкий, приготовь сигнальные ракеты.

Самолет нырнул в разрыв туч, прошел низко над площадкой. Ладислав проводил его взглядом, ожидая, что пилоты сейчас сбросят груз, но самолет, не меняя курса, полетел в юго-западном направлении, и скоро шум моторов затих.

— Это не твой, — сказал Дюрик, досадуя, что Ладислав потревожил его среди ночи. — К «Трем дубам» полетел.

Вдали вновь стал нарастать гул, и Ладислав понял, что это возвращается тот самолет, который несколько минут назад пролетел над площадкой. В разрыве туч скользнуло черное тело, и тотчас же возле него вспыхнула белая ракета. Бистрицкий выпустил ответную, и самолет пошел по кругу.

— У него на борту что-то случилось, поэтому он не летит к «Трем дубам», — высказал предположение Бистрицкий. — По-моему, самолет просит разрешения на посадку.

— Ну, быть беде! — с какой-то обреченностью в голосе сказал Дюрик и кулаком потер лоб. — Вызывай санитаров и включай прожектор. — И, обращаясь к Ладиславу, попросил: — Веди своих орлов на площадку, будем раскладывать костры на самом длинном участке.

Ладислав разбудил своих парней, сказал:

— У дороги стоят копенки соломы, живо разбирайте их и за мной.

Он развел партизан по площадке и, сложив руки рупором, крикнул:

— Дюрик, мы готовы!

— Зажигай!

Копенки вспыхнули ярко, выбросив вверх извивающиеся языки пламени и тысячи искр. На какое-то время прожекторный луч потерялся между ними, а вся площадка превратилась в пылающий остров, вокруг которого, как огромные черные волны, громоздились горы.