В горах Словакии - [22]

— Почему?

— Он ссылается на то, что на складах мало оружия, в армию постоянно призывают запасников, в начале восстания будут мобилизованы новые контингенты, их нужно будет вооружать. А вообще-то Голиан очень зол на партизан, обвиняет их в том, что они переманивают солдат. Растет дезертирство, а это ослабляет армию и привлекает к ней внимание тисовского режима и фашистов. Голиан считает, что партизаны никому не подчиняются и ничьих приказов не выполняют. Он согласен вооружить те партизанские отряды, которые будут подчиняться ему. Но ЦК компартии не хочет этого делать. Поэтому рассчитывать на оружие нам пока не приходится. В состоянии ли ваше командование предоставить нам оружие?

— Я передам вашу просьбу штабу.

— Спасибо.

* * *

«27.7.44. 2.00.

Волчкову, Морозову.

В ночь с 28 на 29 июля примите организационно-оперативную группу Морского из восьми человек. Сообщите подробно о партизанских отрядах, количестве, вооружении, руководителях. Сообщите о словацких вооруженных силах, аэродромах, сколько в Словакии немцев и какова их сила. Получите все дальнейшие инструкции, когда вы дадите проверенную и убедительную информацию о количестве и подготовленности патриотов Словакии.

Строкач».

* * *

Александр cидел на траве, холодной и влажной, вытянув ноги, и смотрел на темное небо и яркую россыпь звезд. В стороне поднималась куча хвороста, облитая керосином. По другую сторону ее сидели Игнатьев и Болко и тоже молча смотрели на небо. Все ждали самолет с группой Морского и волновались. Центр подтвердил радиограммой о его вылете, но вот прошли вcе сроки, а самолета не было. Кто знает, какие события могли произойти за это время.

— Товарищ капитан, cлышите? — спросил Юрий Игнатьев.

Александр приложил руку к уху и уловил далекий гул моторов.

В центре поляны часто замигал электрический фонарик — это Волчков давал сигнал зажечь костры.

— Юра, зажигай, — сказал Александр.

Почти одновременно взметнулись пять огненных столбов, выбросив в воздух тысячи искр. Александр отошел от костра, поднес к глазам бинокль, посмотрел вверх: небо как бы приблизилось к нему, звезды стали крупнее и ярче. Он увидел черное тело самолета, подумал, что сейчас начнут выбрасываться парашютисты, но в темноте не увидел их. И только в нескольких десятках метров от земли заметил белый купол. Александр рассчитывал, что парашютист опустится в центре поляны, но у самой земли его подхватил поток воздуха, развернул и понес прямо к костру, возле которого находился Морозов. Десантник прошел почти над самым пламенем, подтянул стропы и приземлился. Александр бросился к нему и, помогая освободиться от лямок, крикнул:

— С благополучным прибытием!

— Спасибо, друг! Ты кто?

— Морозов.

— Господи, не узнал. Будешь богатым. Здравствуй, дорогой! Я — Морской. — И они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спинам.

— Мы заждались вас, — сказал Александр, глядя при свете костра в улыбающееся лицо Морского, с которым он познакомился в Киеве в штабе партизанского движения.

— Перед вылетом произошла задержка: ждали контейнеры с оружием. А потом нас неприветливо встретили над линией фронта немецкие зенитчики. Летчики, которые в прошлый раз доставляли вас сюда, второй раз решили не испытывать судьбу, повернули на юг, провели самолет над Карпатами. Вот мы и запоздали. Где Волчков?

— У центрального костра.

— Пошли к нему.

На поляну один за другим приземлились другие десантники. Самолет сделал новый круг, сбросил контейнеры с оружием и только после этого, покачав крыльями, исчез в ночи, словно его здесь и не было. Прозвучала команда «гаси костры», и скоро мрак снова сомкнулся над поляной.

* * *

«29.7.44. 3.30.

Украинский штаб партизанского движения.

Строкачу.

Приземлились благополучно. Люди и груз в порядке. Приступаем к выполнению задания. Ждем новые оперативные группы. Координаты и сигналы прежние.

Морской».

* * *

— Ну, теперь рассказывай все по порядку, — сказал Волчков Морскому.

Они сидели в землянке за маленьким шатким столиком, на котором в тесноте стояли котелки с кашей, лежали колбаса, хлеб, в кружках дымился чай. Хотя здесь царил полумрак — узкое под потолком окно плохо пропускало свет — коптилку зажигать не стали.

— Ты выдержку Строкача знаешь? — спросил Морской.

— Еще бы!

— Как вас отправил, так и потерял покой. Сколько раз и куда только он не посылал людей, но никогда так не волновался, во всяком случае не выдавал своего волнения, как нынче. Наверное, это объясняется еще и тем, что вашей группой очень интересовались в ЦК компартии Украины и ЦК компартии Чехословакии. А когда от вас поступила первая радиограмма, не скрывал своей радости.

Александр неназойливо поглядывал на Морского, стараясь лучше рассмотреть человека с легендарной биографией партизанского командира.

Они были мало знакомы, виделись в основном на совещаниях у генерала Строкача. В первую встречу Александр обратил внимание на офицера богатырского сложения, который говорил живо, резким грудным голосом, ходил стремительно, легко, как будто не ощущая тяжести своего тела. Выделялась не только его внушительная фигура, но и выразительное скуластое лицо с крупным широким носом и узко поставленными глазами. Александр был много наслышан о Морском от Волчкова, офицеров штаба, партизан, знал, что настоящее его имя Михаил Осинцев. Это партизаны Украины за отвагу, любовь к морю и морскую душу прозвали его Морским. И теперь даже в официальных документах он упоминался под этим именем.