В горах северного Прибайкалья - [16]

УДАЧНАЯ ОХОТА

Следующие два дня почти не переставая шел дождь. Когда он немного стихал, мы выползали из палаток и пытались вести наблюдения в окрестностях лагеря. Птицы были мало активны, они где-то упорно прятались, и мы вымокали до нитки без всякой пользы для дела. Временами дождь становился таким сильным, что рядом с палаткой оживал ручеек, который оставался сухим все предыдущие дни. Погода была настолько скверной, что мы потихоньку друг от друга начали думать о том, что до нашего базового лагеря с теплыми спальными мешками не так уж далеко.

Каждый день в полдень на востоке появлялись голубые просветы. Мы смотрели на них умоляющими глазами, но к вечеру тучи снова плотно затягивали небо, и всю ночь шел проливной дождь.

Утром 4 августа с юга подул очень сильный ветер, и тучи, двинувшиеся на север, что здесь было редким явлением, начали рассеиваться над хребтом. Можно было снова посетить хорошие птичьи места и пополнить наши коллекции.

Утро началось с небольшого происшествия. Из кедрового стланика вышел северный олень и направился к нашей палатке. Зверь был явно озадачен тем, что ему пришлось увидеть на лугу, где до этого он, по-видимому, неоднократно пасся. В центре небольшой альпийской лужайки стояла ярко-синяя палатка, перед ней горел костер, а вокруг шевелились какие-то существа, которые, в отличие от всех виденных раньше, почему-то были только на двух ногах. Олень решил не испытывать нашей лояльности — он прыгнул и быстро упругим галопом ускакал к снежнику.

Проводив приятного гостя, мы с Велижаниным стали подниматься на перевал, добывая отсутствующих в коллекции птиц. К десяти часам утра мы были уже над глубокой долиной и с большой высоты смотрели на белеющий внизу ручей.

И тогда мы увидели медведя. Зверь медленно пробирался через стланик, придерживаясь зарослей березы, ольхи и ивы, где он срывал сочную зелень трав. Медведь был хорошо виден без бинокля — он шел со скоростью не более одного километра в час. Находился он примерно на одной высоте с нами, но, судя по направлению его хода, имел намерение спуститься в распадок. До зверя было примерно четыреста метров, но он хорошо выделялся в стланике темной окраской шерсти.

Мы решили не упускать возможности добыть дополнительный материал по морфологии медведя. Отряд накопил уже много интересных данных о жизни медведя на Байкальском хребте, но все еще чувствовалась нехватка именно в морфологическом материале.

Был обдуман и принят план охоты. Велижанин стал подниматься по гребню, с тем чтобы обойти медведя сверху и не дать ему выйти из долины. Я быстро спустился на дно долины и занял удобное место для стрельбы.

Медведь продолжал двигаться в прежнем направлении и был уже невдалеке от меня, но я решил подпустить его как можно ближе и бить наверняка. Мне не раз приходилось убеждаться в том, как трудно попасть по убойному месту с большого расстояния и как досадно мал калибр имевшегося в нашем распоряжении нарезного оружия.

Зверь брел наискосок по склону, то показываясь на открытых россыпях и лужайках, то совершенно скрываясь в зарослях стланика или в рощах каменной березы.

Высоко над ним по гребню бокового водораздела шел Велижанин. Еще несколько десятков минут, и Велижанин выйдет на одну линию с медведем. Вот он уже поравнялся с ним, но сверху, по-видимому, ему не видно зверя, и он продолжает идти вперед.

Я ждал, что медведь услышит Велижанина и тогда неминуемо должен будет свернуть прямо на меня. Но Велижанин шел, видимо, очень осторожно, и зверь не собирался менять направления.

Медведь уже прошел то место на склоне, напротив которого находилась моя засада, и продолжал спускаться вниз. Я стал опасаться, как бы он не вышел к реке вне выстрела. Вдруг зверь пошел быстрее. Если он сейчас не изменит направления, тропа выведет его за небольшой мысок справа от меня, и тогда уже нельзя будет стрелять.

Зверь уходил от выстрела. Он уже почти спустился в долину рядом с мыском и сейчас пробирался сквозь густые заросли ивняка — там с треском раздвигались и колыхались кусты. Медведь неизбежно должен будет выйти за мысом.

Мне не оставалось ничего другого, как попытаться выйти к мысу, хотя я и чувствовал, что это почти безнадежно. Сильный шум, сопровождавший каждый шаг зверя в кустах, не помешал ему мгновенно услышать мои крадущийся шаг. Медведь тотчас поднялся на дыбы и уже смотрел в мою сторону. Я замер, но он уже увидел меня и, прежде чем я успел что-нибудь предпринять, бросился вверх по горе, прямо на Велижанина.

В прогалинах среди кустов медведь был хорошо виден, и тогда я выстрелил по нему с руки. Одна из пуль настигла зверя. Он остановился, выгнулся, схватил себя зубами за бок и тут же исчез в густых зарослях стланика.

Я больше не видел медведя, но Велижанин сверху пронаблюдал, как он, панически удирая, спустился в долину, как бежал, не оглядываясь, вверх по ручью, как пересек его, потом стремительно поднялся по открытой и очень крутой россыпи и вдруг рухнул в зарослях стланика.

Мы подошли к тому месту, где зверь взбегал на россыпь. На камнях и траве отпечатались крупные кровавые следы, которые вели вверх по россыпи. Подъем, так уверенно взятый раненым зверем, отнял у нас немало сил.