В другой раз повезет! - [45]

Убедившись, что Хью отъехал на безопасное расстояние, я спросил:

– А с этим вы почему разводитесь?

– Не твое дело! – отрезала Нина и, ссутулившись, поплелась в дом.

Когда Сэм вернулся с прогулки, я ему рассказал, кто украл Пельменя.

– Так-так, понятненько… – произнес он, многозначительно покивал головой и пошел расседлывать лошадей.

Вечером Сэм сказал:

– Слушай, Говард, ты последнее время какой-то измотанный. Что стряслось, дружище?

Про родителей я никому не рассказывал, однако Сэм, видно, разузнал – иначе откуда сочувственный взгляд и официальное «Говард»?

– Как ты догадался? – спросил я.

– Да в твоей спальне каждую ночь возня – будто ты поросят режешь. У нас на ранчо не так много поросят, к тому же слишком жарко, чтобы их резать.

– А, ты про это…

– Будь осторожней. Богатые дамочки поиграются и выбросят, как пустую бутылку из-под колы. Им пустая тара ни к чему – они не из тех, кто за нее деньги получает.

Сэм дело говорил. Но знаете, с советами всегда так. Если совет нам не по душе, мы обязательно считаем его глупым.

Глава восемнадцатая

Как ни странно, Эмили боялась, что нас застукают, больше, чем я. Или ей просто нравилось скрываться и рисковать. Не знаю. Помню только, что она подпрыгивала от любого шороха.

Однажды, лежа на моей груди в нашем с Сэмом бараке, она рассказывала:

– Я сегодня прокралась к себе, включила свет и чуть в обморок не упала! Он там – на стуле, смотрит стеклянными глазами! Слышал бы ты, как я завизжала! Думала – всех перебужу!

– Хорошо, что не перебудила…

Я понятия не имел, где искать другую работу, и совсем не торопился терять место.

– И кто это был? Скорпион?

Эмили вскочила, натянув простыню на грудь.

– Скорпион?! Комната называется «Скорпион», потому что они там водятся?

– Конечно! А что такого? Ты же уживалась с койотами! – сказал я, потом объяснил: – Никто там не водится, Эмили. Скорпионы ассоциируются с пустыней, поэтому и назвали так. Ну так кто на тебя смотрел?

– Осел! Я про него совсем забыла. Глаза стеклянные – свет отражается. Ты бы тоже завизжал!

– Разумеется, – улыбнулся я.

– Вот подожди, надену маску и подкараулю тебя! Тогда не будешь смеяться!

Поэтому я совершенно не удивился, когда несколько дней спустя застал в пустом стойле Эмили – в пижаме, красных сапожках и с ослиной башкой на голове. Эмили сидела на коленях, а котята самозабвенно по ней лазали.

Я вскрикнул от неожиданности и отступил на шаг, налетев спиной на дверь. Потом рассмеялся.

– Ладно! Подловила! Поздравляю!

Эмили поднялась на ноги, прижимая к груди пестрого котенка, и обратила на меня блестящие стеклянные очи. Я заметил, что она не чихает.

– А сказала – идешь к себе принять душ и поспать! Ловко придумано!

Эмили не ответила, и я слегка насторожился. Как вскоре выяснилось – не напрасно, потому что под ослиной башкой скрывалась вовсе не Эмили.

Из-под маски выглянула Порция и пристально на меня уставилась.

– Я принял тебя за маму, – сказал я.

– Да? Почему?

– Ты в ее сапогах и пижаме.

– Сапоги теперь мои. Мама подарила. А откуда вы знаете, какая у нее пижама?

– Я помогаю Маргарет со стиркой, – ответил я как можно спокойней. – У нас прищепки подписаны, чтобы не путать, где чьи вещи.

– Допустим, – сказала Порция. – А сапоги я вам где-нибудь оставлю. На чистку.

И она протиснулась мимо меня, сжимая в одной руке ослиную маску, в другой – котенка.

Я пошел за ней по проходу:

– Подождите, мисс! Куда вы понесли кошечку? Она еще слишком мала, чтобы надолго разлучаться с матерью. Верните-ка на место!

Пельмень высунул голову в окошко и навострил уши. Уверен, старина Пельмень был на моей стороне – во-первых, мы с ним были давними друзьями, во-вторых, Порция держала в руках голову его копытного собрата.

Девчонка пару минут рассматривала мои сапоги и размышляла.

– Прошу прощения за запах, – смутился я. – На них пролилось молоко и, вероятно, скисло. По утрам особенно сильно воняют. Даже Маргарет заметила. Говорит, чтобы я купил новые, я все никак не выберусь…

– А больше ничего Маргарет не заметила? – многозначительно спросила Порция, потом с усмешкой протянула мне котенка и произнесла: – Удачи с поимкой остальных!

Она, оказывается, смотрела не на сапоги – я оставил дверцу стойла приоткрытой, и банда котят вырвалась наружу. Порция дождалась, когда последний пестрый разбойник окажется на свободе, и только потом отдала заложницу.

Я довольно долго ловил котят и явился в дом, когда дамы пили по второй, а то и по четвертой чашке кофе, а некоторые уже курили на террасе.

– Ну наконец-то! – проворчал Сэм и сунул мне кофейник. – Я тут кручусь как белка в колесе!

Скоро Порция спустилась к завтраку. Эмили не было видно, поэтому я отодвинул для Порции соседний с Ниной стул. Вместо «спасибо» девчонка процедила:

– Охотник за кошками явился! – И ушла с тарелкой на улицу.

Нина взглянула на меня:

– Какая муха ее укусила?

Я лишь пожал плечами. Порция сидела на крыльце, одной рукой отправляя в рот еду, другой – отмахиваясь от сигаретного дыма.

– А где, интересно, ее мать? – спросила Цеппелина, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Вероятно, решила поспать подольше, мэм, – ответил я.

Мне показалось, что при этих словах вилка Порции застыла на полпути ко рту.