В Древнем Киеве - [15]
Для этого на ладье с высокими бортами устраивают деревянный настил — луб. Под лубом в глубине насада сажают гребцов. Теперь неприятель видит только взмахи весел, а сами гребцы спрятаны от неприятельских стрел.
>Половцы в степи.
Стоит Ждан на берегу около ласкового бывалого деда, глядит вокруг себя и слушает внимательно, что рассказывает старик.
У берега плещутся челны, они мерно покачиваются на серебряной речной поверхности.
— Откуда их столько пригнало? — спрашивает Ждан.
— На продажу, с верховьев днепровских.
Ждану хочется узнать, как строят ладьи, и дед продолжает свой рассказ. Он говорит о том, как из ствола толстого дерева вырубают топором челн, как его отделывают теслом (столярный инструмент), затем распаривают, и тогда начинается разводка боков. Нос и корму при этом крепко связывают веревками, чтобы не образовались трещины. Разводка закрепляется вкладкой внутрь «упругов», то есть гнутых сухих сучьев.
На однодеревках-челнах плавают по рекам. Но для выхода в море нужна ладья, увеличенная и оснащенная.
Для того, чтобы такую ладью увеличить и углубить, на края ее прибивают доски, которые стесывают к носу и к корме. В каждой ладье имеются уключины для весел, большие бревна (мачта) и паруса.
Ладьи с набитыми досками, высокими бортами, называются насадами.
Но не только из далеких мест и не только нарядные ладьи толпятся в водах Почайны. Есть тут и простые, дощатые, с низкими бортами, плоскодонные суденышки, специально предназначенные для перевозки грузов. На них жители ближних мест привезли на торговище свои сельские изделия — пеньку и веревки, деревянную посуду, плетеные корзины и лукошки из бересты.
— А вот гляди, малый, — дед подтолкнул Ждана, показал ему на судно, груженное большими каменными плитами розового и красного шифера.
«Это те самые плиты, которые я видел на Золотых воротах и в Софийском соборе», — вспоминает Ждан.
— Откуда же их привозят?
— Недалеко от Киева стоит город Вручий[16] на реке Уборти; берега речки все из шифера. Жители тех мест выламывают целые плиты, укладывают их на струги и учаны и привозят в Киев.
Все лучшие церкви и дворцы княжеские украшены красным или розовым шифером.
Вдоль берега Уборти у города Вручия много мастерских, где из шифера делают разные предметы: пряслица — маленькие колечки, которые надевают на веретено, чтоб оно быстрее вертелось, чтоб легче разматывалась кудель, чтоб веселее спорилась работа; делают из шифера и детские игрушки, крестики и бусы.
— Все эти товары с кораблей и со стругов снесут на торговище… Вот гляди, — дед указал рукой на громадную толпу, которая, как издали казалось, топталась на месте. — Это и есть большое торговище.
— Вот мне туда-то и нужно!
Ждан поблагодарил деда, простился с ним и быстро зашагал вперед.
НА ТОРГОВИЩЕ
Как только Ждан очутился на торговище, он подумал, что не удастся, пожалуй, в такой толпе отыскать Глеба.
Никогда в жизни не приходилось ему бывать, на большом торжище, попадать в сутолоку и давку.
В толпе шныряли пряничники и пирожники, протискивались квасники и сбитенщики, кричали звонкими голосами, предлагая свой товар.
К людскому говору присоединялся скрип колес и ржание коней: то из ближних селений привезли на продажу сено, дрова, мясо, дичину.
Где-то неподалеку блеяли овцы, хрюкали свиньи, мычали коровы.
От человеческого гомона и рева животных в ушах у Ждана стоял звон, а от беспрестанного мелькания разнообразных человеческих лиц в глазах начинало рябить.
Сзади, с боков напирает толпа, и Ждану кажется, что он идет вперед не по своей доброй воле, а движется подхваченный человеческим потоком. Вдруг все остановились, застыли на месте. По площади пронеслось:
— Слушайте! Слушайте заклич о беглом холопе!
Вместе с толпой остановился и Ждан. Он услышал, что от какого-то господина сбежал холоп, именем Дёмка.
— Кто тому холопу даст хлеба, или спрячет его, или укажет путь, как скрыться, платит пять гривен!
Жданко подумал о Тудоре:
«Как же Тудор уйдет от Гордяты? Неужто век вековать подневольным человеком? Как бы ни хотелось пожить на свободе, — не от кого холопу помощи ждать! Пять гривен заплатит тот, кто поможет скрыться! Где взять столько деньжищ?!» И вдруг вспомнил он Гнедку пропавшего, а на его месте Воронок теперь! Страшная догадка мелькнула в голове у Ждана. Отец его, Петрило, писал какой-то «ряд»; значит, подрядился работать на боярина, на этого же Гордяту, который закабалил Тудора навеки, и страх за отца овладел сердцем Ждана: не попал бы и его батя в вечные, обельные, холопы к тому же Гордяте.
Хитрый, видно, человек этот Гордята. Опутал Тудора, воспользовался бедой Петрилы! Виноват ли отец его, что половцы увели Гнедка, что осталась без коня семья Жданка, что не может земледелец без коня работать! А теперь грозит бате холопство! Вот какие законы лютые! «Пять гривен платит тот, кто поможет скрыться холопу!» Надо во что бы то ни стало выкупиться бате от Гордяты! Эта мысль засела крепко в голове Жданка. Выучиться поскорее мастерству какому-нибудь! Денег заработать надо целую кучу!! А он, Ждан, до сих пор не пристроился ни к какому делу, не нашел себе мастера.
