В день, когда магия замрет - [12]

Гарри не помнил, как добрался до гостиной, не заметил, как поднялся в свою спальню. Ему хотелось лишь упасть лицом в подушку и ни о чем не думать. Но мысли не желали оставлять его голову. Картинки, одна за другой, стали мелькать перед его внутренним взором. Гипотезы и предположения были готовы разорвать его голову. Вопросы, множество вопросов, сменяли друг друга с такой скоростью, что мальчик не мог обдумать ни один из них. Сколько людей захвачено? Сколькие погибнут? Сколько там пожирателей? Да и пожиратели ли там? Что потребует Волан-де-Морт? А собирается ли он что-либо требовать? Что будут делать мракоборцы? Сидеть, сложа руки? Попробуют штурмовать? И что из этого выйдет? Стоп. А кто вообще отправился в Мюнхен? Грюм, это точно. Ребята Джес? Люпин?… Сириус?!..

От неожиданной мысли Гарри аж сел. Грудь наполнилась тяжестью страха. Сердце забилось где-то в мозгу. Стало холодно. Гарри снова уткнулся лицом в подушку, задыхаясь от собственного бессилия. Вдруг послышался аккуратный стук в дверь. Неужели уроки уже кончились?…

— Гарри? Ты там? — послышался голос Рон из-за двери.

— Я не хочу ни с кем говорить, — сказал Гарри.

— Но что случилось? Впусти меня, может, поговорим?

— Я ни с кем не хочу сейчас говорить, — безразлично бросил Гарри.

— Но… — голос Рона стал еще более взволнованным, — Кто-то умер?…

— Пока никто, — выдохнул Гарри, понимая, что Рон врятли от него отстанет, а говорить с ним сейчас не было ни каких сил, — Рон, уйди, я потом тебе расскажу…

Рон за дверью видимо понял, что его впускать не собираются, поэтому спустя пару минут послышались его удаляющиеся шаги. Гарри вздохнул и затих. Медленно день склонился к вечеру, солнце постепенно начало садится, в комнате распространился мягкий полумрак и гудящая тишина. Снизу, из гостиной, были слышны смех и разговоры гриффиндорцев. Гарри почувствовал легкую полудрему, в голове загудело и он уже почти впал в сон, как вдруг шрам обдало огнем и сильная боль в нем сотрясла все нервы. Гарри подскочил, схватившись за шрам, из глаз брызнули слезы. В глазах потемнело, боль была почти невыносимой, голова была готова расколоться на две части. Пред глазами стали мелькать неясные тени: кричащие люди, зеленые вспышки и смех… смех… Гарри через силу поднялся на трясущиеся ноги, через силу подошел к двери, надеясь позвать кого-нибудь, но стоило ему коснуться дверной ручки, ноги подкосились и он бессильно сполз на пол. Хотелось закричать, позвать кого-нибудь, но ничего кроме неясного хрипения у него не выходило. Самым лучшим было сейчас потерять сознание, но оно не как не хотело уходить, заставляя его чувствовать эту убивающую боль, пульсирующую в шраме. Он не знал, сколько длился этот кошмар. Он и не заметил, когда он кончился. Только спустя пол часа после того как боль отступила, он смог разлепить опухшие веки. В голове стоял гул и отзвук криков, шрам покалывал, все тело ныло, не желая подчиняться хозяину. Через силу Гарри поднялся, опираясь о стену, и еле-еле добрался до кровати. Рухнув на нее он стер тыльной стороной ладони пот со лба. Его трясло, как в лихорадке. В груди медленно распространилась тяжесть ужаса. Волан-де-Морт убил их всех. Всех заложников, что были в ратуше. А потом ворвавшихся в зал мракоборцев. Одного за другим… Сириус?… Он не видел его. Он вообще почти ничего не видел, только не ясные тени… вдруг он, вдруг он тоже… Эта мысль просто убивала изнутри. Гарри закрыл лицо раками. Ужас и бессилие окутали его, и лишь один вопрос пульсировал в мозгу: «Что делать? Что делать?…». Гарри почувствовал, как глаза наполнились слезами, он пытался отогнать их, но не выходило. Трясущимися руками Гарри попытался стереть их с щек, но тут прозвучал стук в дверь.

Глава 7. Вера

Он знал кто это. Лишь по стуку он понял, что это она. Да. Он должен с ней поговорить.

Гарри аккуратно подошел к двери, хватаясь за мебель, чтобы не упасть, и, повернув ключ, приоткрыл. На пороге и правда стояла Джес. Бледная и грустная, стоило ей увидеть выражение лица Гарри, так она тут же толкнула дверь, и Гарри, держащийся за нее, не найдя другой опоры, схватился Джессике за плечи и притянул девушку к себе. Та не на шутку перепугалась.

— Гарри! Гарри, пройдем, ты еле не ногах стоишь! — воскликнула она, но Гарри не двигался с места, прижимая ее к себе.

— Он умер, да?… — прошептал он ей в макушку.

— Он… мы не знаем где он, — дрогнувшим голосом ответила Джес, — он пропал, как и Люпин. У тебя болел шрам, да?…

— Он ведь не умер? — как-то странно жалко спросил Гарри, — Он не может умереть. Он…

— Не надо Гарри, — зашептала Джес, поглаживая его голову, — не мучай себя.

Гарри не слышал, что она шептала дальше, ему было достаточно, что она рядом, что от нее исходит этот чудный запах сирени, что ее пальцы скользят сквозь его непослушные пряди. Только это было важно и больше ничего. Но страх, скользкий и леденящий, все еще ворошился в мозгу. Гарри пытался отогнать его, еще сильнее прижав к себе Джессику, спрятав лицо в ее пушистых волосах, но страх не отпускал. Он опустошал, затягивая в какую-то трясину, в которой можно исчезнуть навсегда. Страх ломал его, Гарри чувствовал ужас подкатывающий к горлу, попытался сдавить его, оттолкнуть, но не смог.