В чаще лесов - [81]

Наутро ветер стихает, но, как это всегда бывает во время урагана, за ним следует проливной дождь, обрушивающийся на землю сплошным потоком. Мы не в состоянии покинуть наш островок. Лежим под «пончо», в запавших глазах голод, усталость, сомнения.

Кто-то вспоминает, что сегодня седьмое ноября, годовщина Русской революции. Воспоминание об этом дне взбадривает нас — революционеров. Оно напоминает нам, почему мы находимся здесь. Покрытые мокрыми лохмотьями, мы не забываем о нашей заветной мечте.

Выходим под дождем из наших убежищ и проводим на поляне летучее собрание, отмечая этот день.

На поваленное бревно взбираются ораторы — Аламбре и Луис. Им приходится кричать, чтобы заглушить вой разбушевавшейся стихии.

Мы отмечаем этот день, отдавая должное его значению для освободительной борьбы колониальных народов. Он напоминает нам, что не мы одни терпим лишения и испытываем трудности в борьбе за свободу. Русскому народу приходилось голодать и приносить жертвы, бороться с нашествием всех империалистических держав. Двадцать два года потребовалось национально-освободительному движению в Китае, чтобы добиться победы. Вспомним Великий поход китайской Красной армии[68]. А мы сейчас совершаем наш великий поход. Это испытание. Но это только временный, преходящий этап. Что значат эти несколько недель лишений по сравнению со страданиями, которые нашему народу приходилось испытывать столетиями? Так докажем же миру, что у филиппинцев достаточно мужества и решимости, силы и выносливости, чтобы справиться с выпавшими на их долю испытаниями, выстоять и победить.

Мы обнажаем головы, чтобы минутой молчания почтить память всех, кто погиб в длительной борьбе за освобождение Филиппин.

Наутро наши товарищи срубают крупное дерево и валят его поперек реки. Мы переходим по нему над бушующими водами, взбираемся на возвышенность, спускаемся в долину и продолжаем наш поход.

Жизнь испытывает человека.

111

Река Умирайя.

Мы подходим к ней к исходу одного из дней, выбравшись из запутанной, как лабиринт, ложбины. Тускло-желтые лучи заходящего солнца пронизывают низко нависшие серые облака. Они освещают стремительно несущиеся воды и придают какой-то неестественный оттенок утопающему в зеленой листве берегу. Как вкопанные, стоим мы здесь, в этом причудливом желтовато-сером освещении, глядя на реку, которую мы так долго искали.

И какая река! Бурля и мечась, разбухшая от дождей, слишком широкая, — чтобы через нее переправиться, она с ревом мчится стремительным потоком к морю.

Пораженные, идем, спотыкаясь, по берегу в спускающихся сумерках. Между камнями тут высятся жесткие заросли камыша. Здесь мы останавливаемся на отдых, вырубаем при помощи «боло» камыш и располагаемся на щетинистой стерне. Дров нет, а камыш гореть не будет. Ложимся, поэтому, не поев. Ночью спускается холодный густой туман, обволакивая реку и камышовые заросли. Глухой рев реки отдается у нас в ушах.

Лежим и проклинаем Умирайю — реку, которую мы так искали.

Утром все еще висит туман, скрывая противоположный берег. Собираемся, не позавтракав. Члены одного из хозяйств запаздывают, и мы стоим в холодной воде, скользя по камням к отлого спускающейся глуби. Найти место для переправы очень трудно. Натыкаемся на отвесную каменистую стену, которая помогает нам выбраться на берег. Местность здесь перерезана множеством ущелий, через которые вливаются ручьи в Умирайю. Мы идем вверх и вниз по ним, словно по каким-то адским, заросшим лианами ухабам, оттесняемые все дальше и дальше от реки. Пройдя так километр, выдыхаемся. Нам приходится теперь прокладывать себе дорогу обратно к реке, выбираясь из ущелий на открытый песчаный берег.

Река образует здесь глубокий проток, изогнувшийся дугой вокруг песчаного берега. На противоположной стороне высится крутая, поднявшаяся под углом 60 градусов возвышенность, поросшая высокими деревьями. Внимательно наблюдаем за бурым, стремительным течением. Мы не можем ждать, пока спадет вода: в такое время года на это уйдет несколько недель. Место здесь относительно узкое. Так или иначе, решаем переправиться. В подобных случаях нужно лишь набраться смелости и решиться.

На противоположный берег посылается наш лучший пловец — Данте из хозяйства Луиса. Он берет с собой «боло». Селия, едва умеющая плавать, и я, плохой пловец, внимательно наблюдаем за маленькой темноволосой головой плывущего, который прокладывает себе путь к противоположному берегу. Если срубить самое высокое из растущих там деревьев, оно покроет собой лишь одну треть расстояния между берегами. Строим поэтому плот, скрепляя бревна лианами. Однако когда его спускают на воду, он еле удерживается на поверхности, а затем тонет под действием собственной тяжести.

Как же нам все-таки переправиться?

«Пончо»! Почему не попробовать «пончо»? Если завязать в него узлы с вещами, то он прекрасно поплывет. За него можно держаться, пловцы смогут подтянуть его на противоположный берег. Два человека на каждое нагруженное вещами «пончо» — один умеющий и один не умеющий плавать, один хороший и один плохой пловец.

Смело, отбросив в сторону все опасения, увязываем вещи и одежду в «пончо» и отправляемся попарно. На поверхности реки появляются «пончо», над ними покачиваются головы пловцов.