В чаще лесов - [79]

Оказавшись в такой обстановке, устанавливаем железную дисциплину. Наш поход строго регламентируется. Ежедневно проводим от десяти до одиннадцати часов в пути. К шести часам утра, все равно льет дождь или нет, члены всех хозяйств уже в полном сборе, все уложено, навесы собраны; к этому времени все должны позавтракать и приготовить обед на дорогу. В течение дня после каждого часа похода устанавливается десятиминутный отдых, а в полдень предоставляется полчаса на обед. Места в колонне меняются ежедневно, потому что в длинной шеренге идущие впереди разрыхляют грязь на тропе, затрудняя ходьбу остальным. Запаздывающие или недисциплинированные хозяйства теряют право на лучшие места в колонне. В четыре часа пополудни авангард начинает подыскивать место для ночной стоянки; иногда его не удается найти до самых сумерек.

Но у нас есть пища, есть огонь, есть и надежда. По вечерам под навесами мы с легким сердцем беседуем друг с другом.

108

У меня «алипунга» — опасное заражение кожи.

Когда весь день ходить по воде, на ногах образуются ссадины и трещины. С грязью легко заносится инфекция. Я вижу, как начинается это заражение — небольшие круглые пятна вокруг пальцев ног, похожие на стригущий лишай. Товарищи глядят на мои ноги, когда я снимаю носки, но ничего не говорят, а лишь отводят глаза. Мы все хорошо знаем, что это и каковы могут быть последствия.

Через сутки ступни от щиколоток до подошв сплошь покрываются болячками, кровоточат и становятся ярко-красными. Каждый шаг по воде или по камням причиняет невероятные страдания. Однако в нашем походе нельзя ни останавливаться, ни отставать. Мы идем вперед с непреклонной, изо дня в день растущей решимостью. Я спотыкаюсь, падаю на колени, содрогаюсь от боли, но изо всех сил бодрюсь.

По ночам ступни горят и ноют. Прикосновение к ним одеяла вызывает острую боль. Лежа ночью рядом с Селией под покровом «пончо», я думаю о наступающем дне и о решении, которое придется принять. Наша колонна в составе девяноста чело-век не может дожидаться одного человека. Такие случаи уже бывали в прошлом, и заболевшего приходилось оставлять, чтобы он добирался дальше собственными силами.

В одну из ночей мы просыпаемся от оглушительного грома и ослепительно сверкающих молний. На нас обрушивается такой ливень, что кажется, будто с небес низверглись реки. В один миг все залило водой. На берегу реки в ярких вспышках молний и в колеблющихся лучах ручных фонариков видно, как мечутся в потоках дождя люди, срывая навесы и перенося их вместе со всеми пожитками на возвышенное место. Я в состоянии лишь ковылять на больных, воспаленных ногах, то и дело ушибаясь о камни и корни. Многие лишаются постельных принадлежностей и других пожитков. Все это уносится вспененным бурным потоком.

Наутро уровень воды в реке оказывается слишком высоким, а течение очень быстрым. Мы вынуждены поэтому пережидать. Выглядывает горячее солнце, воздух в лесу наполняется испарениями. Я лежу на берегу реки, грея ноги на солнце, смутно, но страстно возлагая на него все надежды. Как ни удивительно, мои болячки засыхают, открытые ранки затягиваются. Начинается исцеление. Крепко обшиваю ботинки и вдвое уплотняю носки. На следующий день я уже могу ходить, правда, с некоторым затруднением. Дело идет на поправку.

И здесь все решил слепой случай.

109

Где-то над Тихим океаном начинается тайфун и проносится над бушующими океанскими волнами в сторону материка. Самолеты ищут его, и люди с точными приборами отмечают направление. Корабли спешат укрыться у берегов. По всему побережью передаются предупредительные сигналы. В Маниле люди укрывают все, что можно, от ветра и дождя. Жители всех населенных пунктов знают, что надвигается тайфун, и готовятся к нему.

Но мы не находимся под защитой предупредительных сигналов. Тайфун настигает нас неожиданно: сначала ветер просто веет в лесу, а затем уже неистово хлещет по деревьям. Мелкий ровный дождь, шедший несколько дней подряд, усиливается, подобно тому как барабанщик переходит от легкой, похожей на журчание дроби к неистовым ударам по барабану. Ливни, подхватываемые ветром, налетают на чащу лесов, как морские волны на дамбу. С каждого склона мчатся ручьи. Разливаются реки, превращаясь в бурные потоки.

В этот день мы находимся на небольшой речке, где вода до щиколоток, дно покрыто гравием и камнями величиной с бейсбольный мяч. В считанные минуты прозрачная вода речки становится мутной и уровень ее повышается до колен. В чащу лесов врывается ветер. По разбушевавшейся реке катятся камни, больно ударяя по ногам. Побуревшая вода доходит нам уже до пояса.

Весь день тащимся мы таким образом. Берега исчезли, вода растеклась по лесу и камышовым зарослям. Негде даже остановиться, чтобы поесть. Да и можно ли останавливаться, если мы заблудились и остались почти без пиши? Лишь под вечер взбираемся на каменистую вершину. Сооружаем навес из «пончо» и ложимся, тесно прижавшись друг к другу, на отсыревшие циновки, окуриваемые дымом от горящих сырых дров. В изнеможении засыпаем, поливаемые дождем, то и дело просыпаясь от холода, но не имея возможности даже повернуться в тесноте, чтобы не потревожить всех остальных. Наутро, погружаясь по пояс в воду, продолжаем свой путь.