В чаще лесов - [80]
Трое суток идем мы так, пробираясь по воде, пока бушует тайфун. Двигаемся до смешного медленно. В один из дней проходим не больше полукилометра, так как нам все время приходится кружить, держась около берегов и собираясь с силами, чтобы противостоять течению. А дождь все время хлещет и хлещет. Мы даже не думаем, что можем утонуть или что падающие деревья могут нас убить; одна мысль — достигнуть места назначения, пока не иссякнут припасы. Несколько дней назад наш паек был сокращен наполовину.
На варку пищи у нас уходит полночи, дрова очень сырые. До сих пор мы старались хранить в своих узлах сухую смену одежды для спанья, но теперь все промокло насквозь — узлы, спальные циновки, одеяла, одежда. Пытаемся сушить кое-что над огнем, но до утра ничего не просыхает. Подымаясь по утрам, сбрасываем с себя влажные одеяла, надеваем холодную, мокрую, пропитанную грязью одежду и вновь идем по реке, оцепенелые, подгоняемые каким-то безотчетным чувством.
Все реки стали теперь похожи друг на друга, сливаясь в единый бурный поток, а лес превратился в сплошную массу колышащихся веток и опавших листьев. Где мы? Где Умирайя? Мы словно заблудились на необъятней поверхности земли. Заживо похоронены в нескончаемой чаще лесов. Нет места, где смерть не подстерегала бы нас.
В одно особенно ненастное утро был передан приказ оставаться на месте. Невозможно было идти по бурлящей реке. Мы оказались в беспомощном положении.
110
Ноябрь 1951 г.
Первобытный человек подвергался испытанию в таких вот необжитых местах, когда вся земля была покрыта лесами и жизнь его всецело зависела от умения трудиться. Лишь позднее жизнь человека стала определяться личными качествами и взаимоотношениями с другими людьми. Но для нас вся история рода человеческого как бы перестала существовать. Мы оказались отброшенными к началу всех начал, к борьбе за существование первобытного человека, окруженного дикой природой.
Как первобытные люди, роем мы себе убежище на берегу разлившейся реки. Сушим сырые дрова у огромного костра. Из еды осталась только жидкая кашица «люгоу».
Теперь у нас есть время потолковать друг с другом. В походе невозможно говорить, а в сумерки, изможденные, мы едва обменивались несколькими словами. В теплом, покрытом «пончо» убежище мы вновь оживаем.
Лежим, закутавшись в одеяла, и болтаем весь день, до глубокой, ветреной ночи, глядя на тлеющие, вспыхивающие и гаснущие от сырости красные угольки костра. Однажды мы проговорили весь день о разных языках и диалектах. Среди нас есть уроженцы Манилы, провинций Нуэва Эсиха, Пампанга, Батаан, Лагуна и северной части штата Нью-Йорк, и у каждого свой диалект, интонация и даже значение многих слов. Взять, например, слово «любовь»: на тагалогском и пампанганском языках есть десятки слов для обозначения этого чувства. Сколь беден английский язык для влюбленных!
— Когда ухаживаешь, хорошо быть филиппинцем, — уверяют они меня дружно.
— Да ну, — отвечаю я. — вам нужны все эти слова, потому что пара ваших слов звучит недостаточно убедительно.
— Да кому нужны вообще все эти слова? — говорит Лавин.
Проходит двое суток. Обсуждаем наше положение, посылаем друг к другу представителей, — они с трудом пробираются по воде. Некоторые предлагают идти дальше и пробираться через горы, другие — пока оставаться, чтобы восстановить силы. Но как можно восстанавливать силы, когда почти нечего есть? Утром третьего дня из одного убежища в другое пробирается связная, почти плывя в высокой воде, и передает приказ — собираться в дорогу.
Преследуемые ветром, дождем и рекой, с трудом прокладываем себе путь вдоль берега, держась за высокий камыш, который колет пальцы. Это мучительный путь черепашьим шагом. Мы все еще видим сквозь пелену дождя покинутое нами место. Доходим до поворота. Вода здесь очень глубока, а берег высок. Чтобы найти опорный пункт на противоположной стороне, нам предстоит переправиться через реку. Переправа кажется почти невозможной. Дует сильный ветер, течение столь стремительно, что почти все время с полудня до вечера уходит на то, чтобы образовать живую цепь из наиболее крепких мужчин, которым поручается переправить всех остальных на другой берег. Когда подымаешь ногу, то кажется, что ее притягивает какая-то невообразимая сила, чувствуешь, будто на тебя наваливается исполинский груз. Ветер визжит как безумный, пытаясь стряхнуть нас прямо в реку. За весь день мы проходим не больше полутораста ярдов.
На гот берег нам так и не удалось переправиться. Мы добрались до маленького островка. Река разделилась здесь, не затопив возвышенный участок суши, окруженный кольцом деревьев, неистово раскачивающихся на ураганном ветру. Посередине островка есть открытый участок, заросший высокой травой и расчищенный в свое время думагатами. Обессиленные, устанавливаем навесы, благодаря в душе пышную траву за глубокую и мягкую подстилку, на которую мы валимся в изнеможении.
В траву вплелись одичавшие заросли «камоте». Они лишены клубней, но их плотные желтоватые листья съедобны. Сказывается голод. Невзирая на дождь, толпимся вес на этой поляне, молчаливо и сосредоточенно срывая листья и поглядывая украдкой, сколько удалось собрать другим хозяйствам. Затем варим их в горшке, сберегая скудный запас риса, и сосредоточенно жуем плотные, волокнистые стебли.
Название книги говорит само за себя. Это короткие рассказы об интересных случаях, связанных с путешествиями, произошедших с 1996 по 2009 год – с тех пор, как я начала путешествовать автостопом. Какой у меня стаж сейчас – трудно сказать, бросила считать после четвертого экватора (экватор равняется 40 000 км). По меркам нашей тусовки, за рубежом я бывала мало: только половина стран Европы, США и Китай, да и по СНГ путешествую не так много – уже больше половины времени сижу дома. Но в поездках, да и не только, случалось такое, чем стоит поделиться.
Анна Чайковская пишет о Будапеште как о городе замершего времени. Здешний календарь мог бы остановиться на 1896-м. В тот год страна отмечала Тысячелетие, дела шли отменно, Будапешт был одной из двух столиц Австро-Венгрии, азартно соперничал с императорской Веной и, несмотря ни на какие трудности, разочарования и неудачи, имел основания видеть будущее в светлых тонах. Книга о Будапеште уже поэтому – о временах «прекрасной эпохи», о тех годах, когда ничто не предвещало ни 1914, ни 1920 года, ни того, что за ними последовало.
Как получить бесплатное образование? Как купить или снять жилье? Как получить вид на жительство и устроиться на работу? Как почувствовать вкус северной кухни? Как выйти замуж или жениться в Финляндии? В книге вы прочтете обо всем этом и о многом другом!Известный тележурналист Андрей Шилов уже пятнадцать лет рассказывает о Финляндии в российских средствах массовой информации, а последние годы бывает там даже чаще, чем в России, — ведь там живет его семья.Здесь вы найдете наблюдения и советы живущих в Финляндии русских и финнов, губернаторов, риелторов, мэров, учителей, полицейских и пенсионеров.
Центральная Африка — один из самых труднодоступных районов земного шара, и экспедиции туда всегда сопряжены с колоссальными трудностями. Английский путешественник доктор Самюэль Фергюсон предлагает поистине революционный метод исследования этих территорий и вместе с двумя спутниками отправляется в путешествие над центральной Африкой на воздушном шаре, желая связать воедино открытия предыдущих экспедиций…
В данном блоке Яша и Серега отправляются, как обычно, в Гурзуф, но их, так же, как обычно, скидывают с поезда раньше. Яша размышляет о сущности бытия и делится своими естественнонаучными наблюдениями за популяцией кроликов. Здесь же нашла свое законное место знаменитая история шарикового дезодоранта. В финале мы видим, как попытки выстроить собственный уникальный язык порой приводят путешественников к двусмысленным жизненным коллизиям.Автор не ставит себе целью развеселить читателя: один и тот же момент может показаться кому-то смешным, кому-то серьезным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Люндквиста «Люди в джунглях» посвящена одному из ранних периодов (1934–1939 гг.) пребывания автора на самом большом, но малонаселенном острове Индонезии — Борнео.
Сборник включает отрывки из путевых записок таджикских, русских, украинских и грузинских путешественников, побывавших в странах Африки с XI по 40-е годы XIX в.
В этой книге писатель Э. Брагинский, автор многих комедийных повестей и сценариев («Берегись автомобиля», «Зигзаг удачи» и др.), передает свои впечатления от поездки по Индии. В живой, доступной форме он рассказывает о различных сторонах ее жизни, культуре, быте.
Хроника мореплавании в Тихом океане изобилует захватывающими эпизодами, удивительными и нередко драматическими приключениями. Но в этой летописи история путешествия английского судна «Баунти» представляет собой, пожалуй, самую яркую страницу. Здесь нет необходимости излагать ход событий: читатель найдет превосходный рассказ об этом плавании в предлагаемой книге.