В чаще лесов - [33]

На продовольственной базе словно расцвела новая поросль: разноцветные и белые лоскуты — все наши пожитки, разложенные для просушки па солнце. Вчера мы бедствовали под дождем в грязи, но сегодня сияет солнце, мы отдохнули за ночь. А сейчас греемся на солнышке, лежа на благодатной земле, восстанавливаем свои силы.

У ручья одна из женщин, работающих на продовольственной базе, при помощи согнутой шпильки на веревке, привязанной к палке, ловит мелкую рыбку «биа», сверкающую серебром на солнце. Вот она погружает свой крючок, быстро тянет его — и уже искрится в воздухе серебристая рыбка. Движения женщины плавны, ритмичны.

Мы с Селией срываем к ужину листья «камоте», нежные съедобные листья «тальбос», растущие на кончиках этих стелющихся растений. Время от времени поднимаем голову, чтобы взглянуть вокруг, на окружающую нас красоту, на мягкий золотистый свет, льющийся сквозь зелень.

41

Теперь, когда мы покинули нашу базу, нам предстоит обосноваться на новом месте. «Багонг Силанг» — приятное место, но оно не подходит для крупного лагеря, так как расположено слишком далеко от городов, а находящиеся поблизости базы не в состоянии обеспечить снабжение большого количества людей.

Наши передовые отряды, в состав которых входит большинство бойцов охранения, выполняющих также строительные работы, продолжают продвигаться к югу, чтобы создать там лагеря неподалеку от рынков в городах Кавинти и Луизиана. Наша учебная группа останется в «Багонг Силанге», так как у нас намечены занятия на курсах, которые мы не хотим прерывать и на которые учащиеся прибывают даже во время операций правительственных войск, пробиваясь через их кордоны. Счастливая мысль — преподавать и учиться на месте, символизирующим собою возрождение.

Отсюда отряды нашей службы снабжения отправляются на восток, к «баррио», расположенным в районе Маубан, на морском побережье. Пусть враги тешатся в оставленных нами лагерях близ Лонгоса.

Мы находимся словно на шахматной доске. Получив шах в одном месте, переходим на другую клетку!

42

Над «Багонг Силангом» низко нависло иссиня-черное небо. Ожидается дождь. Вдруг с севера раздается глухой грохот.

Выходим из бараков и недоуменно глядим друг на друга. Вслед за грохотом слышится краткий отрывистый треск. Что это? Гром? Нет. Это бомбежка и обстрел. Враг пустил в ход самолеты.

Всю вторую половину дня доносится, то приближаясь, то отдаляясь, пулеметная стрельба. Что же они обстреливают? Расположение Большого дома? Продовольственные базы? Полевые командования? Мы расхаживаем взад и вперед под деревьями, держась вдали от открытой местности, и думаем, куда нам спрятаться, если самолеты залетят сюда. У многих деревьев здесь выступают над землей крупные корневища, между которыми образуются убежища, вроде траншей. Мы говорим Друг другу, что лес укреплен.

Вдруг перед самым заходом солнца над краем взгорья неожиданно появляются два самолета и ныряют в ложбину, в которой расположен «Багонг Силанг». Это — П-51, остроносые истребители времен второй мировой войны, предоставленные теперь в порядке американской военной помощи филиппинским военно-воздушным силам. В пятой военно-воздушной армии США, к которой я был прикомандирован во время войны, мы восторгались видом этих самолетов, предназначенных для борьбы против фашистов в войне, которая, как мы были уверены, велась во имя защиты свободы. А теперь эти же самолеты используются против народа, борющегося за свободу. С горечью наблюдаю я, как полюбившиеся мне некогда самолеты выполняют свою жестокую миссию. Я думаю о рабочих американских заводов, которые их выпускают. Разве они предназначались для таких вот операций?

Они облетают кругом по краям нашей поляны, почти касаясь кромки леса, и рев их моторов заставляет дрожать деревья. Они летят так низко над нами, что мы видим пилотов, которые высовываются и высматривают нас, а также подвешенные к крыльям смертоносные бомбы. Быть может, темные тучи в этот поздний час затрудняют видимость, так как они не сбрасывают свой страшный груз. Зато раздается отрывистый треск пулеметов, и, распластавшись на земле, мы прижимаемся лицами к корням деревьев. Это огонь наугад, которым поливают лес. Затем самолеты резко взмывают ввысь и исчезают за краем взгорья. Звук моторов слабеет и наконец совсем затихает.

Мы выходим из своего укрытия и стоим в нерешительности на открытом месте, прислушиваясь.

43

Вернулись усталые, забрызганные грязью патрули. Они выслеживали жандармов в лесу. Враг захватил наш первый лагерь, расположенный на горных кряжах и давно эвакуированный нами. Наши дозорные притаились в лесу близко от врагов и видели, как они готовили пищу и закусывали в наших старых бараках, а затем, уходя, сожгли лагерь, обратив все в пепелище. Наши товарищи, вне себя от гнева при виде этого, хотели открыть огонь, но им было приказано не обнаруживать себя.

Несколько дальше в лес проникли самолеты. Был обстрелян, но мало пострадал Большой дом. Бомбы, сброшенные на две продовольственные базы, прошли мимо цели и упали в глубине леса. Наши люди без труда избегли нападения. Сухопутные силы врага не углубились столь далеко. Удовольствовавшись сожжением прежнего лагеря, враг вернулся в город.