В бурном потоке - [176]

«Хуже всего он переносил такого начальника кабинета, который вместо точных решений преподносил ему робкий вопрос, что будет приказано сделать в данной обстановке. Князь Альфред Виндишгрец, в остальном человек соответствующий вкусам императора, неоднократно вызывал его неудовольствие как премьер-министр тем, что спрашивал, что прикажет предпринять его императорское величество».

Но больше всего при императорском дворе избегали людей талантливых, потому что они были самыми беспокойными и вечно высказывали какие-либо мысли, а именно мыслей и боялись все Габсбурги. Сохранилась запись высказывания многократного австрийского премьер-министра Эрнста Кербера, относящаяся к октябрю 1914 года:

«Император живет в несуществующем мире. Он никогда не переносил правды и никогда не был в состоянии выслушивать сообщения о подлинном положении в Австрии. Если кто-либо пытался это сделать, то он отходил к окну и поворачивался спиной».

Еще красочнее слова одного из высоких государственных чиновников того же периода:

«Старые идиоты… изолируют императора от внешнего мира… Впрочем, он всем интересуется, и настоящий маразм еще не наступил».

На самом деле это был настоящий маразм, и поразил он не только императора и его двор, но и правительство в целом, а также все звенья государственного механизма. Каждое начальствующее лицо выбирало себе подчиненных по своему образу и подобию, и им на положено быть умнее или способнее своего начальника. Результат был поистине ошеломляющим. В дневниках Йозефа Редлиха, одного из очень умных и великолепно информированных ученых Вены, можно найти ядовито-точные характеристики государственных деятелей монархии, замечательно совпадающие с характеристиками, которые дают им Александр Рейтер или Луи Зельмейер в романах Вайскопфа. Например: «Все правительства последнего времени были сплавом старых баб, паралитических бюрократов и карьеристов» (запись 25/VI.1910 г.). Или: «Я думаю, что уже давно не было такой суммы неспособности, невежества и распада в правительстве какой-либо великой державы» (запись 21/III.1913 г.). Соответствующими были и персональные характеристики, даваемые Редлихом. Когда было сформировано правительство барона Гауча, Редлих занес в дневник 30/VII.1911 г. мнение одного из министров о своем премьере: «Выбор пал на Гауча потому, что он является самым бесцветным».

Наряду с бюрократизмом государственную машину монархии разъедала еще одна болезнь. Это была всеобщая коррупция чиновников всех рангов. Наиболее позорной иллюстрацией было дело полковника Редля в мае 1913 года. Оно вплетено в сюжетную линию романа Вайскопфа, но играет в романе второстепенную роль и изложено несколько лаконично. Задолго до книг Вайскопфа была опубликована небольшая документальная новелла Эгона Эрвина Киша «Как я узнал, что Редль был шпионом». Быть может, Вайскопф не захотел повторять в своем романе эпизод, и без того известный читателям.

В реальной исторической действительности Австро-Венгрии дело Редля сыграло роль гораздо более важную, чем оно заслуживало: в конце концов подобные происшествия бывали и в других странах, и притом не так уж редко. Блестящий полковник австрийского генерального штаба оказался платным шпионом русской военной разведки и в течение длительного времени передавал в Петербург секретнейшие планы развертывания будущих военных действий против России и Сербии. Редлих отметил в своем дневнике:

«Случай с изменой полковника Редля взволновал все общественное мнение… Однако, по моему мнению, это лишь один из многочисленных гнойников, вызывающих заболевания Габсбургского государства. А как выглядит наше министерство финансов!»

Дело Редля наглядно продемонстрировало всей Европе внутренние слабости монархии и, в частности, разложение и ничтожество военной бюрократии, что было особо опасным в условиях надвигающейся общеевропейской войны. Пытаясь потушить скандал, австрийские военные власти заставили Редля застрелиться и готовили пышные похороны о военными почестями. За гробом русского шпиона должен был идти генеральный инспектор вооруженных сил монархии эрцгерцог-престолонаследник Франц-Фердинанд. И вдруг эту комедию расстроил двадцативосьмилетний Эгон Эрвин Киш, который в романе Вайскопфа упомянут анонимно, как «молокосос-репортер местной хроники» из редакции пражской газеты «Богемия». Будущему «неистовому репортеру», как впоследствии называли Киша, конечно, необычайно повезло, но вместе с тем он обнаружил незаурядный запас интуиции, сопоставив несколько мелких фактов и правильно расшифровав на этой основе обстоятельства смерти Редля. Бурный журналистский успех Киша начался именно с того дня, когда на страницах «Богемии» появилось составленное им краткое сообщение. Само по себе оно было журналистским шедевром:

«Из компетентного источника: нас просят опровергнуть слухи, возникшие, в частности, в военных кругах, будто начальник генерального штаба пражского корпуса, полковник Редль выдал военные тайны и занимался шпионажем в пользу России…»

Бдительное око австрийской цензуры было обмануто такой формой сообщения. По издавна сложившейся традиции, цензорами работали в Австро-Венгрии самые свирепые, но вместе с тем и самые тупоумные реакционеры, которые не могли найти решительно никакого применения в других правительственных заведениях. Прочтя священную формулу «из компетентного источника», цензор решил, что это официозное сообщение, присланное из столицы, а на следующий день газеты всего мира обсуждали проблему боеспособности австрийской армии, вернее, ее небоеспособности в условиях, когда в Петербурге располагают секретными планами Вены. Больше всех был взбешен Франц-Фердинанд: его, вторую персону в монархии, хотели унизить участием в похоронах презренного шпиона. После разоблачения, предпринятого Кишем, особенно нелепо звучали слова первоначального официального коммюнике о смерти полковника Редля. Они приведены у Вайскопфа: