В. А. Гиляровский и художники - [6]

— Погоди, Гиляй, сначала покажу Виктору Михайловичу, он Питер лучше знает, чем ты, жил там. Таким, Виктор Михайлович, должно быть лицо у человека, которому завтра предстоит отправиться в Питер?

Виктор Михайлович одобрительно кивает головой, глядя на шаляпинский автопортрет[10], а Федор Иванович, подписав его, отдает Гиляю.

— Получай на память и храни, не часто рисую я себя, да еще накануне отъезда в Питер.

Развешанные сверху донизу по стенам квартиры дяди Гиляя этюды различных художников как бы свидетельствуют о его большой дружбе с ними и рассказывают, кто из художников бывал в «Столешниках». «Собственная картинная галерея — вещь довольно легкая, — писал В. А. Гиляровский. — Имей деньги, обойди выставки и купи. Собрать этюды — дело мудреное: тут надо многое, кроме денег». Этим многим, видимо, обладал сам Гиляровский, и прежде всего — чутким и внимательным отношением к большим и малым художникам.

В память долгих разговоров В. А. Гиляровского и В. Д. Поленова о добре и зле висит у дяди Гиляя один из первых эскизов художника к картине «Христос и грешница».

К. А. Коровин, приехав с Кавказа и зная, что В. А. Гиляровский любит его заоблачные вершины, спешит к дяде Гиляю, чтобы подарить ему два своих натурных кавказских этюда.

С А. К. Саврасовым В. А. Гиляровский познакомился в редакции литературно-художественного журнала «Москва», где часто воспроизводились рисунки и картины художника. В. А Гиляровский иногда писал к ним стихи. В 1883 году Н. П. Кичеев, редактор одного из журналов, писал В. А. Гиляровскому, посылая рисунок Саврасова: «Дорогой Владимир Алексеевич! Две сосенки, две глупые сосенки, но это картина Саврасова и олеографическая премия к № 1 «России»… Будьте добры, пришлите… восемь, шестнадцать, двадцать четыре или тридцать шесть строк…»

Встречались В. А. Гиляровский и А. К. Саврасов в иконописной мастерской С. И. Грибкова, друга художника. В память этих встреч и совместного сотрудничества в «Москве» Саврасов подарил Владимиру Алексеевичу два своих пейзажа: «Закат» и «Зима».

Как-то, идя по Петровке к себе домой, Владимир Алексеевич увидел А. К. Саврасова. Стояла ранняя весна — любимое время года художника. Алексей Кондратьевич собирался где-нибудь пообедать, и Гиляровский предложил пойти к нему домой. Саврасов был в это время уже тяжело болен. Когда они шли по Столешникову переулку, лицо Алексея Кондратьевича вдруг как-то сразу оживилось и помолодело. Проследив за взглядом Саврасова, Гиляровский увидел, как «по крыше тихо сползала лавина снега, а на ней сидела ворона, что-то торопливо, энергично долбившая клювом. Лавина двинулась быстрей, нависла на миг всей массой над тротуаром… И когда… снежное плато рухнуло, ворона приподнялась, уселась на самом желобе и стала глядеть вниз, на упавший снег… — Какая прелесть!.. — радовался старик. Должно быть, убедившись, что все потеряно, ворона улетела, и снова потух старик». [11]

Ничто потом не могло рассеять А. К. Саврасова, даже карандаш с альбомом, которые он потребовал после обеда, говоря, что обязательно должен что-нибудь чертить. В альбоме он несколькими штрихами набросал пейзаж — все ту же раннюю весну. Вокруг покосившейся избушки с соломенной крышей стоят еще голые деревья, но снег уже превратился в лужи, и по еще не просохшей земле важно разгуливают вестники весны — грачи.

Декоратор А. Янов, которого В. А. Гиляровский знал еще учеником Училища живописи и отмечал в своих отчетах об ученических выставках в 80-х годах, в феврале 1918 года присылает писателю свой эскиз к «Князю Игорю»[12] с такой надписью: «Этот эскиз из оперы «Игорь» А. Бородина, 1-й акт «Площадь в Путивле», я дарю, Володя, тебе, как тонкому знатоку живописи и любителю искусства, которому я посвятил себя… эскиз писан мною для моего дебюта на службу дирекции императорских театров, когда я приехал в Петербург в 1890 г., — он писан исключительно для тонов, чтобы отыскать гамму всего акта… почти без рисунка (ну да ты-то поймешь для чего). Прими любя и строго не суди. Твой А. Янов».

В. А. Гиляровский почти всю свою жизнь прожил в Москве. Он очень любил этот город, посвятил не один год изучению быта и нравов Москвы, знал все ее улицы, улочки и переулки. Уже в 80-х годах A. П. Чехов обращался к В. А. Гиляровскому за материалом по Москве, который нужен был ему для Петербургского журнала «Осколки». В письме к издателю журнала «Осколки» Н. Н. Лейкину Чехов сообщает, что пойдет за материалом к Гиляровскому, которого в шутку называет «московским обер-знайкой».[13]

Для многих москвичей В. А. Гиляровский и Москва сливались в единое нераздельное целое. А. И. Куприн в 1910 году пишет ему: «Ах, дорогой дядя Гиляй, крестный мой отец в литературе и атлетике, скорее я воображу себе Москву без царя-колокола и царя-пушки, чем без тебя! Ты — пуп Москвы!»

Многие художники писали специально для B. А. Гиляровского уголки Москвы и Подмосковья, сценки из жизни и быта города. В. Н. Бакшеев написал ему старый московский дворик с деревянными постройками, покрытыми сероватым московским снежком. Гравер И. Н. Павлов подарил писателю несколько своих гравюр старой Москвы. Кстати, первое издание «Москвы и москвичей» В. А. Гиляровского в 1926 году иллюстрировалось работами Павлова из цикла «По старой Москве».