Узник - [19]

— Жуткий гром, — констатировала я.

— Что ты здесь делаешь?

— Не спится.

— Я не об этом. Что ты делаешь в этом городе? Ты разве сейчас не в студенческом возрасте?

— Мне исполнилось восемнадцать несколько недель назад.

— Чего-то я не помню, чтобы ты праздновала.

— Я не собиралась праздновать.

— Странно. Обычно молодые люди жаждут навсегда запечатлеть своё восемнадцатилетние и порой ради этого прибегают даже к самым радикальным мерам.

— Не переживай — мой восемнадцатый день рождения навсегда запечатлелся в моей памяти. В этот день ты чуть не убил меня, а на следующий день я узнала, что попыток меня прикончить ты не оставишь. Соответственно, в случае реализации твоего обещания, которое ты преподнес мне в качестве подарка, я рискую не дожить до своего девятнадцатого дня рождения, — как-то слишком спокойно произнесла я, на что Ричард холодно промолчал, поэтому я решила продолжить. — Знаешь, я сегодня утром вспомнила о том, что на похоронах мысленно решила часто посещать могилу своей тётки, однако так ни разу туда и не сходила… Сейчас думаю почему, но не могу ответить на этот вопрос. Я много раз хотела сходить туда, но всегда находила причину не идти… Хммм… И всё же нужно будет сходить…

— Давно она умерла?

— Этим летом.

— Это из-за утраты близкого человека ты не поступила в университет?

— Слишком глупо предполагать, что каждый родственник способен быть родственной душой. Да, внутри меня было щемящее чувство от того, что я потеряла последнюю родственницу, но родственную душу я не теряла, так что утрата не смогла нанести моему сердцу незаживающие рубцы. Но моя жизнь больше не могла быть прежней, и передо мной стал выбор: уйти или остаться. Выбор — это вообще абстрактная вещь. Зачастую выбирать не из чего, даже если есть видимость того, что у тебя два пути и лишь тебе решать по какому из них идти. Я выбрала остаться здесь, но на самом деле, «остаться» выбрало меня. Это место привязало меня к себе, приучило дышать только его воздухом и после этого решило отпустить, заведомо зная, что мои лёгкие не выдержат другого эфира, при этом приправив всё это словами: «Выбирай, либо ты уйдешь и задохнёшься еще совсем молодой, либо ты останешься и сможешь дышать полной грудью, пока не иссохнешь». Какой же это выбор? Это приговор, который составлялся в течение всего моего детства ровно к моему совершеннолетию. Однако я наслаждаюсь его исполнением. У меня даже не забрали право говорить знакомым о том, что это мой выбор. Я узник, наслаждающийся своим пленом.

— Если бы ты уехала, ты бы не встретилась со мной.

— Неплохо знать заранее, из-за кого покинешь этот мир. Еще неплохо было бы договориться по поводу того, как именно я покину его, если ты всё же сможешь до меня добраться. Но давай обсудим это позже, ладно? Не хочется настроение портить.

Спустившись вниз, я подкинула дрова в разгорающийся камин. В доме было достаточно холодно и, представив, как сейчас холодно там наверху у Ричарда, я взяла свой клетчатый шотландский плед и снова поднялась к нему. Мой пленник лежал на одеяле, прислонив подушку к стене, и смотрел в потолок.

— Вот, держи. Сейчас, из-за разгулявшегося шторма, ты всё равно не сбежишь. Однако, если я не успею проснуться до того, как шторм закончится, а ты подсуетишься, сделаешь из пледа канат и выпрыгнешь в окно… В общем если ты успеешь добраться до моего бренного тела прежде, чем я проснусь, можешь не стесняться и не будить меня из солидарности или для предсмертной речи — просто придуши меня моей же подушкой, я не буду возражать.

— Сегодня спи спокойно, — произнес в ответ он уже после того, как я оставила плед у решетки и теперь спускалась вниз.

На сей раз я действительно спала спокойно. Не знаю почему, но я была уверена в том, что Ричард не вылезет через окно, даже если к нему приставить лестницу. Возможно, он боялся высоты, но тогда как он смог проникнуть в ту комнату, если не через окно?

XVII

Проснувшись в девять утра и приняв душ, я отварила два десятка яиц всмятку и отправилась наверх, прихватив соль, крепкий чай с песочным печеньем и вчерашний яблочный пирог от бабушки-соседки, с которой за последнюю неделю мы сильно сблизились. Я пару раз заходила к ней на душистый чай и в компании её дружной семьи угощалась вкуснейшей свежей выпечкой. Если честно, их присутствие в моей жизни отвлекало меня от одиночества. Помимо соседей, я пару раз в неделю общалась с подругой по школе, которая застряла в этом городе из-за любви — в восемнадцать лет вышла замуж за двадцатитрехлетнего бойфренда и сейчас, в свои двадцать, уже была на первом месяце беременности. Кроме этой подруги я иногда общалась с одноклассницей-продавщицей, работающей через дорогу от моей библиотеки, и молодым слесарем, который в свои двадцать семь уже успел стать отцом двух красивых мальчишек. Вот и весь круг моего живого общения, если не учитывать редких посетителей библиотеки и Ричарда — остальные девяносто процентов моего общения было заперто в социальных сетях.

В полном молчании, я съела три яйца, пять печенек и выпила свой чай, пока Ричард доедал очередное яйцо.

— Это невероятно, — вдруг произнесла я.