Митька прибегал в космопорт каждый день. Молодой парень шестнадцати лет, он, как и все мальчишки, бредил космосом. Но никто кроме него не знал о дыре в ограждении порта. Юноша приходил сюда после уроков, протискивался внутрь, находил свой любимый холмик и ложился туда. Ему нравилось смотреть за многочисленными стартами и посадочными глиссадами разнокалиберных кораблей, он даже вообразить не мог из каких далей прилетали они. Митька мечтал о том, как однажды он сам сядет за терминал одного из этих великолепных творений, прогонит первые тесты и нажмет клавишу “старт”, где-то внизу тогда оживет реактор, прогоняя по венам проводов гигаватты энергии, и корабль как бы встрепенется ото сна, раздастся выжидательной рокот сбросивших оцепенение дюз а где-то в башне контроля заспанный диспетчер надавит клавишу допуска полета, юный пилот оживит двигатель, выплеснув топливо в камеру, раздастся сладостный грохот и постепенно нарастающая тяга потащит звездный клипер туда, где и должно быть его место – в зияющую пустоту космоса и дальше к неизведанным пока мирам и вспышкам сверхновых. Глаза юноши горели огнем, когда он думал об этом.
Маршал ВКС четвертой отдельной группы кораблей восточного сектора дельта Дмитрий Венчуров стоял на капитанском мостике флагманского фрегата. Вокруг сновали адъютанты, на боевых постах штаба дежурили офицеры – все было в строжайшем порядке. Виски маршала уже тронула седина, но взгляд… взгляд остался тем же, что и много лет назад – твердый, но с той долей мечтательной уверенности, что порой подкупает лучше всякой внешности. На мостик поднялся мужчина в генеральском кителе. Двое молча стояли и смотрели в глубь космоса через экран огромного монитора. Никто не решался подойти и помешать двум высокопоставленным офицерам. Маршал, помолчав, вздохнул.
– Алексей, ты все еще любишь звезды?
– Не знаю, Мить, теперь космос… как родной дом. Да и какие звезды с мостика фрегата?
– То-то и оно, Леша, мы отдалились от своих грез, мы сделали космос своей работой, своим домом… но я все еще люблю их… все еще мечтаю… Этот Флагман как огромная жирная банка, никакой свободы.
Маршал снова вздохнул и молча уставился на суетящийся внизу состав младших офицеров.
– А помнишь, Лешка, корпус истребителей…
– Разорванное небо над Денебом… Ты погнал свой “коршун” в фотосферу той звезды, помнишь?
– Вы думали я спятил… теплозащита выдержала, а вот у тарингойцев нет. Славное было время! Алексей, а тебе не кажется, что все зря? В наших руках столько власти! Мощь и люди, энергия и голос… и все это бессмысленно.
– Дима, ты маршал! – генерал в недоумении уставился на собеседника.
– Да пропади оно пропадом это звание! Будучи лейтенантом, за штурвалом своего “коршуна”, я чувствовал себя гораздо более счастливым, я воевал за Человечество! А теперь это все больше политика.
– У тебя лучший флот в истории войск.
– Это не только моя заслуга.
На флагмане протрубили смену вахты, отдежурившие офицеры пошли спать, их место заняли другие, жизнь на корабле не прекращалась ни на минуту, лишь двое на капитанском мостике вели свою неспешную беседу. Фрегат висел в пустоте на орбите неизвестной звезды в ожидании соединения с эскадрой. Вахты сменялись одна другой и вбившиеся в ритм люди не заметили отхода сверхмалого истребителя от одного из стыковочных доков. А электронике маршальским ключом было приказано не видеть этого. В кабине “чибиса” было катастрофически мало места, зато обзор – великолепный.
Дмитрий включил тягу и направился от фрегата ближе к звезде. Руки его твердо лежали на штурвале, глаза как и прежде смотрели вдаль, маршал был спокоен и уверен в себе. Моргнул экран связи и Дима разрешил контакт, возникло лицо Алексея.
– Митя, ты уверен?
– Да, Леша.
– Мы видели вечность.
– Мы помним о ней, – Маршал движением руки оборвал связь. Девиз истребителей… нет, он не изменит своего решений, Алексей зря надеялся на этот ход. Дмитрий закрыл глаза, он очутился на бетонном поле космопорта молодым мальчишкой, пахло какими-то травами, слышался гул взлетающих и садящихся кораблей. Митька побежал по полю к ограде, пролез в дырку и побрел домой… Маршал открыл глаза. Тесная кабина, темнеющее стекло которой предохраняло зрение пилота от стремительно надвигавшейся звезды. Запищали температурные датчики. Дмитрий вспомнил Денеб, тогда он продержался около двух минут в верхних слоях. Писк нарастал, расстояние уменьшалось. Стекло кабины было почти совсем черным. Раздался треск, оплавляющегося материала.
– Я видел вечность… – прошептал Митька
– Я помню. – ответила звезда.
