Узник - [18]

— Ну, что ты там сегодня принесла? — поинтересовался он после сытного ужина, когда я занесла тарелки на кухню и заново поднялась к нему наверх, держа за спиной очередную книгу. Я не ожидала от него заинтересованности, поэтому на моем лице растянулась искренняя улыбка, и я гулко выдохнула.

— Это «Грозовой перевал».

— И ты надеялась выиграть с такой артиллерией? Ты бы еще Шекспира принесла со скромной надеждой на то, что я не знаком с его творчеством.

— Если честно, я была уверена в том, что «перевал» ты прежде уже читал. Просто надеялась, что это было давно, и ты захочешь его перечитать снова. Это одно из моих любимых произведений.

— Ладно, — сдался Ричард, взяв книгу, которую я аккуратно положила у решетки, всё еще не теряя бдительности в общении с незнакомцем.

— Вот еще, — сказала я, вытаскивая из-за своей спины еще две книги, — басни. Этот сборник совсем новый, ему и года нет, поэтому взяла один себе, а второй тебе. На сто семьдесят восьмой странице открой.

— «И. А. Крылов[2]. Волк и ягненок», — вслух прочел он.

— Ты говорил, что это ответ на вопрос о том, почему ты хочешь меня убить.

— Именно.

— К своему великому стыду, я прежде не читала эту басню… Как насчет того, чтобы прочесть её по ролям?

— Я буду ягненок, а ты волк?

— Если в этом твой ответ, тогда да.

— Лучше, давай наоборот, иначе совсем запутаешься в метафорах, после чего споткнешься и успешно разобьешь себе нос.

— Хорошо, — отозвалась я, не обращая внимания на его иронию, и, сев в позе лотоса напротив решетки, открыла сто семьдесят восьмую страницу.

— Кхм, а кто будет читать слова автора? — поинтересовалась я.

— Ты.

— Нет, автор мужчина, так что давай ты.

Опустив первые четыре строки, Ричард начал с выражением читать свой текст, и я, стараясь не оплошать в актерском мастерстве, начала подражать ему:

Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;

И надобно ж беде случиться,

Что около тех мест голодный рыскал Волк.

Ягненка видит он, на до́бычу стремится;

Но, делу дать хотя законный вид и толк,

Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом

Здесь чистое мутить питье

Мое

С песком и с илом?

За дерзость такову

Я голову с тебя сорву».—

«Когда светлейший Волк позволит,

Осмелюсь я донесть: что ниже по ручью

От Светлости его шагов я на сто пью;

И гневаться напрасно он изволит:

Питья мутить ему никак я не могу».—

«Поэтому я лгу!

Негодный! Слыхана ль такая дерзость в свете!

Да помнится, что ты еще в запрошлом лете

Мне здесь же как-то нагрубил:

Я этого, приятель, не забыл!» —

«Помилуй, мне еще и отроду нет году»,

Ягненок говорит. «Так это был твой брат».—

«Нет братьев у меня». — «Так это кум иль сват (здесь Ричард повысил тон)

И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.

Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,

Вы все мне зла хотите,

И если можете, то мне всегда вредите:

Но я с тобой за их разведаюсь грехи».—

«Ах, я чем виноват?» — «Молчи! устал я слушать

Досуг мне разбирать вины твои, щенок!

Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

Сказал и в темный лес Ягненка поволок.

— Конец неоднозначный, — спустя минуту молчания, констатировала я.

— Почему же?

— Здесь не сказано, что ягненок погиб — здесь сказано, что волк уволок его.

— По-моему, концовка очевидна, однако каждый видит лишь то, что хочет видеть.

Я искренне хотела увидеть то, что в этой басне видел Ричард по отношению ко мне, и также искренне не хотела замечать того, как он трактует её концовку, хотя и понимала, что ягнёнок не выжил.

XVI

Проснувшись в шесть часов утра от страшного грома, я посмотрела в полоску просвета между двумя шторами, которые прежде были сомкнуты вплотную, но сейчас между ними пролез Маффин и раздвинул их для того, чтобы сесть на свой любимый подоконник. Хотя раскаты грома были невероятной и даже страшной силы, дождь еще не начался. Встав с дивана, я посмотрела наверх, но Ричарда не увидела. Сходив в туалет, я отправилась в комнату тётки, в которую в течение недели так ни разу и не зашла, хотя и собиралась сделать это каждый день.

Взяв с прикроватной тумбочки интересующую меня шкатулку, я еще раз убедилась в том, что она закрыта. Снова попытавшись поискать ключ в пустой комнате, в которой кроме кровати, тумбочки и настенной полки, повешенной на стене в ногах кровати, ничего больше не было, я так и не смогла найти интересующую меня вещь.

Быстро покончив с поисками ключа под гулкие раскаты грома, я уже хотела вернуться обратно в гостиную, как вдруг, через полупрозрачные шторы, заметила странное голубое сияние где-то вдали. Отдёрнув мешающие обзору шторы, я прищурилась и увидела нечто странное: на кладбище, над несколькими могилами, светились голубые огоньки в форме капли. Около минуты я пыталась понять что это такое, но мне помешал резко начавшийся ливень невероятной силы, с началом которого сияние исчезло за пеленой дождя. Постояв у окна еще с полминуты, я с разочарованием вернулась в гостиную, развела огонь в камине и отправилась наверх.

— Спишь? — шепотом спросила я, вглядываясь за решетку.

— Нет, — тихо ответил Ричард и, встав с расстеленного на полу одеяла, заменявшего ему матрас, подошел к решетке, после чего уселся в своей любимой позе — облокотился спиной о южную стену.