Узник - [16]

Солнечные лучи и внезапно разлившиеся внутреннее тепло одолели меня и, после плотного завтрака, я в очередной раз начала впадать в дремоту. Вообще я заметила, что в последнее время стала спать гораздо больше обычного, но я списывала это на изменение светового дня.

Проснулась я из-за холодного ветерка, колко ласкающего пальцы моих рук. Открыв глаза, я поняла, что проспала достаточно долго и погода за это время успела порядком испортиться. Часы на мобильном показывали половину седьмого вечера, что означало, что мне необходимо поспешить вернуться обратно. Быстрыми шагами я отправилась к оставленной мной прежде корзине с грибами, больше не отвлекаясь на любование природой. Спустя десять минут быстрого шага, буквально в двух шагах передо мной пронесся огромный бурый сохатый. Видимо, я спугнула лесного великана, несясь по его дому бесстрашно громким шагом. Словно извиняясь перед рогатым за лишний шум, я встала на цыпочки и, стараясь не касаться лишних веток, побежала сквозь лес. Наверное, со стороны я походила на куропатку, быстро перелетающую между холмиками.

Наконец добравшись до своей корзины, я еще пятнадцать минут брела к дому. Оказавшись в гостиной, я сразу же посмотрела наверх, но Ричарда у решетки не оказалось и я решила не вызывать его на диалог. С каждым днем меня всё сильнее волновало, что я до сих пор не могла понять, кто или что он такое…

На скорую руку вымыв грибы и замариновав самые мелкие в двух глиняных горшочках, я установила их в духовку на сто восемьдесят градусов и, взяв мешочек соли, отправилась к соседям.

Дома я застала Лидию и Макса, которые впервые пригласили меня внутрь. Зайдя в обшарпанный коридор, мы сразу повернули направо и вскоре оказались на маленькой, но уютной и тёплой кухне. Я извинилась за своё недавнее поведение, о котором они, судя по их расположению ко мне, уже и не помнили. Приняв от меня кило соли, Лидия начала суетиться и накрывать на стол. В это время Макс, сидя напротив меня, весело улыбался и показывал всем своим видом, что рад моему приходу.

Я отказалась от очередной порции пирога, ссылаясь на нежелание сбивать аппетит перед ужином, однако выпила три чашки душистого чая с чем-то отдаленно напоминающим мёд.

У моих соседей было тепло и уютно. На кухне вкусно пахло пирогами и душистым чаем, малиновым вареньем и свежей мятой, осенними яблоками и засушенным гербарием (рукоделие Мэнди). Мне не хотелось уходить, но уже прошло полтора часа с момента, когда я включила духовку, и мне нужно было возвращаться, чтобы покормить своего кота и пленника.

XIII

Лешье мясо было готово. Открыв крышки горшков, чтобы дать блюду немного остыть, я принялась за разведение огня в камине, как вдруг в дымовой трубе послышался страшный скрежет. Прислушавшись, я на мгновение замерла, а через несколько секунд из трубы прямо в груду пепла свалилось окаменевшее тело большого черного грача. Лежащий на кресле-качалке кот ощетинился, но, встретившись со мной взглядом, тут же успокоился. Подняв железным совком с длинной ручкой окаменевшее тельце большой для своего вида птицы, я вынесла её на улицу и опустила в мусорный бак — деть мне её больше было некуда.

Вернувшись, я успешно развела огонь и, поставив на поднос два горшочка с крепким чаем и имбирным печеньем, отправилась наверх. Ричарда не оказалось за решеткой, однако я слышала звук льющейся воды в ванной комнате, поэтому не успела испугаться его отсутствия.

— Ужин, — громко произнесла я, переложив еду в посуду, находящуюся по ту сторону решетки. Спустя минуту Ричард появился передо мной с мокрыми волосами.

— Принимал душ?

— Приходится обтираться каким-то старым лоскутом ткани.

— Не стремился бы меня убить — вытирался бы махровым полотенцем.

— Грибы. На ужин. Ты серьезно?

— Я знаю, что это тяжелая пища, особенно на ночь, так что не нужно читать мне мораль.

Около пятнадцати минут мы ели в полном молчании, пока я, наконец, не решила начать непринужденную беседу:

— Ты ведь понимаешь, что так не может продолжаться вечно? — поинтересовалась я, после чего словила на себе вопросительный взгляд парня. — То, что ты за решеткой… Это… Как минимум… Неправильно, что ли.

— То, что я за решеткой — это как минимум несправедливо.

— Несправедливо — это желать меня убить без причины.

— Кто сказал, что без причины? — спросил он и на сей раз уже я непонимающе на него посмотрела. — У меня нет выбора. И даже если бы он у меня был, я бы долго не раздумывал.

— То есть, меня заказали, — усмехнулась я. Это становилось даже смешно. — Кто и когда?

— Иронизируешь?

— А как с тобой серьезно разговаривать? Ладно, хочешь меня убивать, продолжай хотеть, но делай это за решеткой…

Спустя несколько минут я спустилась вниз, вымыла посуду и подкинула дрова в камин, после чего отправилась в спальню тётки. Со дня её смерти я ни разу не заходила туда и, открыв дверь внутрь, я вдруг почувствовала холод. Комната всё это время была закрытой и толком не прогревалась, поэтому сейчас в ней было достаточно прохладно.

Я включила маленький настольный торшер, с плетенной бронзовой ножкой, и комната мгновенно залилась тусклым, тёплым светом, в котором практически ничего нельзя было рассмотреть, толком не привыкнув к освещению. Двухместная дряхлая кровать стояла впритык к стене, возле единственного в комнате, огромного окна, завешенного старой, полупрозрачной шторой, и смотрящего прямо на кладбище. Выдернув одеяло из пододеяльника, я взялась за подушку, чтобы проделать с ней то же самое, но как только я дёрнула её с места, из-под неё вывалился небольшой, плоский, деревянный прямоугольник. Взяв его в руки, я сразу поняла, что это всего лишь закрытая шкатулка, но в тусклом освещении мигающей лампы отчетливо рассмотреть её у меня не представлялось возможности. В итоге я отложила её на прикроватную тумбочку, после чего всё-таки сдёрнула с подушки пыльную наволочку. Завернув подушку в одеяло, я вышла из комнаты, оставив дверь открытой, чтобы не забыть вернуться сюда завтра. Неся перед собой этот грузный свёрток, я отправилась к пленнику, который не собирался попытаться выбраться из своей камеры посредством сотрудничества со мной, а именно — отказаться от моего убийства.