Узкое ущелье и Чёрная гора - [21]

Кроме испытанных методов, применявшихся при дешифровке мертвых языков и письменных памятников, еще в прошлом столетии индоевропеистика дала новый ключ при исследовании хеттских глиняных табличек из Богазкёя.

Интересно, что человек, впервые воспользовавшийся ими, был не индоевропеист, а ассириолог, следовательно, он занимался семитскими языками (ассиро-вавилонский язык относится к восточносемитской группе).

Предварительное сообщение является для исследователя тем же, чем патент для изобретателя. Научное открытие запечатлено в документе, и ученому обеспечен приоритет.

В декабре 1915 года в одном из номеров журнала «Доклады Германского общества ориентологии» появилась статья доктора Фридриха Грозного под названием «Решение хеттской проблемы. Предварительное сообщение». Уже в первом примечании автор говорит о причинах, побудивших его срочно сделать эту публикацию: «Учитывая, что война может значительно задержать завершение моей работы и ее публикацию, а также принимая во внимание, что может появиться сообщение других авторов по поводу хеттской проблемы, я решил уже сейчас опубликовать в сокращенном виде вводную главу своего труда в "Докладах Германского общества ориентологии"».

Невероятно, что кому-то удалось в столь короткий срок разгадать тайну хеттских клинописных табличек. Но еще большее, можно сказать, сенсационное, впечатление на ученый мир произвели результаты исследований. Такого результата не ожидал никто!

После смерти Винклера Германское общество ориентологии в Берлине передало весь собранный материал хеттской клинописи из Богазкёя группе молодых ассириологов для приведения его в порядок и транскрибирования. В этой группе обратили на себя внимание два человека, резко противоположные по характерам: серьезный, медлительный немец Эрнст Ф. Вейднер и подвижный, очень способный чех Фридрих (Бедрих) Грозный, родившийся в 1879 году в Польше.

Грозный приступил к решению проблемы, обладая феноменальными знаниями и огромной научной смелостью. Он отверг все ранее утвердившиеся мнения и не искал подтверждений тому, что предсказывали другие: он решил не отступать перед неожиданностями и подвергать все исследования самой тщательной проверке, даже в том случае, если бы его выводы противоречили всем положениям, выдвинутым до него.

От него самого мы знаем, что в начале работы он понятия не имел о том, какой язык ему предстоит прочесть. Не наша задача подробно описывать весь процесс исследования, проделанного Грозным, вплоть до дешифровки. Это значило бы разделить с ним его занятия, изучить языки, которыми он владел. Описать достоверно какую-либо дешифровку вообще было бы невозможно, если бы в истории подобных открытий не было кульминационного момента, когда бесконечные размышления, бесчисленные эксперименты приводили к возникновению единственно решающей мысли. И эта мысль, с кристальной ясностью раскрывающая принцип правильного метода, в большинстве случаев очень проста.

Исходными моментами исследования Грозного были, во-первых, установление собственных имен, а во-вторых, оказавшее ему большую помощь открытие, что и хеттских текстах содержатся так называемые идеограммы.

Вавилонско-ассирийское клинописное письмо в наидревнейшей своей форме, как и всякое другое письмо, было письмом изобразительным. Лишь позднее из него развилось слоговое письмо. И в этом письме сохранилось еще большое число прежних изображений. Хетты переняли такие идеограммы, и их, конечно, могли «прочесть» (в данном случае это означает «понять») исследователи, знавшие клинопись, хотя сам язык оставался мм неизвестным.

Чтобы разъяснить это, приведу пример.

Встречая в английском, немецком и французском текстах цифру десять, мы понимаем ее, даже если владеем только английским; то, что француз называет эту цифру «dix», немец — «zehn», не мешает нашему пониманию.

Таким способом, при помощи идеограмм, Грозный прочел слова «рыба» и «отец».

Затем, пробираясь ощупью от слова к слову, от формы к форме, проделывая изо дня в день изнурительную, кропотливую работу, он открыл однажды (исходя лишь из изменения формы слов, не понимая еще значения всего выражения), что грамматические формы в хеттском языке (особенно причастные) типичны для индоевропейской группы языков.

Это открытие внесло полное смятение.

Существовал уже ряд теорий по поводу хеттского языка. За исключением лишь одного ученого (который отказался от своей гипотезы), никто не высказывал предположения, что хеттский язык принадлежит к индоевропейской группе. Никто и не мог его высказать, ибо предположение, что в середине II тысячелетия до н. э. в глубине Анатолии властвовали индоевропейцы, противоречило всем результатам исследований истории Передней Азии.

Не удивительно поэтому, что у Грозного были основания не доверять своим выводам. Он считал, что обнаруженные им языковые явления — случайность, и поэтому с большой осторожностью, даже предубеждением, отмечал те признаки, которые указывали на принадлежность этого языка к индоевропейской группе.

Но вот настал день, когда Грозный был сам испуган смелостью собственной гипотезы и сказал себе: если я прав в толковании этой строчки, то это переворот в науке.