Узкое ущелье и Чёрная гора - [20]

Человек, открывший благодаря своему феноменальному знанию языков и филологическому чутью эту взаимосвязь и сделавший самое важное открытие в области филологии, был в то время верховным судьей и Калькутте и в часы досуга гораздо больше занимался собиранием и переводом индусских и мусульманских законов, нежели сравнительным языкознанием. Его имя Вильям Джонс. Он родился в Лондоне в 1746 году, занимался изучением древних языков и древней истории, а затем преподавал ориенталистику (персидский, арабский, древнееврейский языки) в Харроу. Вскоре он оставил эти занятия, так как они не устраивали его материально, и из чисто финансовых соображений принялся за изучение права. Тот факт, что он чрезвычайно быстро сделал блестящую карьеру в новой для него области, — свидетельство его незаурядного ума. Еще одним подтверждением его одаренности может служить то, что он, не занимаясь специально филологией, первый открыл связь между языками, которые мы называем сегодня индоевропейскими (лишь в Германии охранялось название «индогерманский»). Это, пожалуй, единственное филологическое открытие, которое оказало влияние почти на все области исторической науки.

Индоевропеистика не только способствовала расширению сведений о древней истории вообще, она обогатила наши знания по этнографии (по вопросам крупных переселений и смешения рас), географии древнего мира, социологии (образование и характер индоевропейских общественных форм, семейного права), даже зоологии и ботанике (распространение животных и растений в раннеисторическое время, распространение первых домашних животных).

Если бы Джонса не перевели в Индию, у него, возможно, не было бы повода подробно изучить санскрит (язык древнеиндийской литературы и науки). Взяв за основу санскрит, он обнаружил в языках скрытый общий скелет, нашел за индивидуальными чертами многочисленных языков их подлинное лицо.

Английский судья в Индии не имел времени подробно обосновать свое открытие, он даже никак не назвал новую отрасль языкознания. Это сделал поколением позже врач Томас Юнг (один из тех, кто дешифровал египетские иероглифы).

Изыскания, начатые Джонсом, продолжались. Расмус Христиан Раск (1786–1832), датский филолог, специалист по древним языкам, вел в высшей степени непрофессорский образ жизни: он путешествовал по всему свету и изучал свою науку прямо на месте. В течение четырех лет он ездил по Персии и Индии.

Затем следует назвать имя немца Франца Боппа (1791–1867). Сорока двух лет он начал огромное исследование, главную часть которого закончил спустя шестнадцать лет. Это была книга «Сравнительная грамматика санскрита, зендского, греческого, латинского, литовского, готтского и немецкого языков». Он применил для сравнительного изучения языков строгий научный метод, его можно назвать Винкельманном[3] древней филологии. Его выводы в самом упрощенном виде сводятся к следующему: существует группа языков, называемая по территории своего распространения индоевропейской. Словарный запас и способ образования грамматических форм этой группы поразительно сходны, т. е. эти языки родственны. Показателен пример со словом «отец», «vater», которое по-английски звучит «father», по-французски «реrе», по-испански «padre», по-латыни «patter», по-гречески «pater», по-древнеирландски «athir», по-готтски «fadar», по-древнеиндийски «pita», по-тохарски «расаг». Чем древнее исследуемые языки, тем разительнее сходство. Таким образом, было установлено, что ряд языков, не вызывающих в настоящее время предположения об их сходстве, имеет общий праязык. Чрезвычайно важное значение имело и другое открытие — процесс развития внутри разных языков, в частности, например, изменение гласных, а также окончаний, подчинено определенной закономерности. Соблюдая строжайшую осторожность, стало возможным систематически реконструировать отдельные элементы древнего языка, раз уже было установлено, что это язык индоевропейский.

И так как внутри большой индоевропейской группы языков очень скоро были распознаны мелкие подгруппы, имеющие более близкое родство между собой, то одна лишь географическая или этническая локализация mix языков позволяла сделать дальнейшие выводы. 15 этом ценность индоевропеистики для исследователей древности. Она, конечно, не дает ключа к дешифровке, по она неоценима в тех случаях, когда необходимо развираться в словаре, структуре и грамматике фрагментов древнего языка. Естественно, что уделом первых индоевропеистов было лишь презрение. Казалось просто смехотворным пытаться установить родство между афганским и исландским языками, между санскритом и русским, между языком цыган и фризским, между латинским и древнепрусским — родство, которое действительно существует. Это выглядело тем более невероятным, что территория распространения этой группы языков включала в себя область от Индии и Передней Азии до Западной Европы, она была разорвана [ирными хребтами, пустынями и морями и населена самыми различными расами.

Перед индоевропеистами стоит сегодня еще много проблем (прародина этой языковой группы далеко не локализована; предполагают, что она находится между Юго-Восточной и Центральной Европой). Но самый факт существования такой группы, наличия более отдаленного или более близкого родства между языками внутри нее и совершенно точно доказанной противоположности другим группам языков (хамито-семитской, кавказской, дравидской и баскской) — теперь уже вопрос не дискуссионный; он требует лишь дальнейшего исследования.