Джеймс Уотсон возвращаться не планирует.
Грегори бросается к черному ходу. Дверь приоткрыта в сумерки и моросящий дождь. Подходящая погода. Это бесполезно, но Грегори зовёт:
— Джеймс!
И долго слушает безжалостно-беспристрастную тишину.
II
О «внезапной и трагической кончине» врача и детектива Джеймса Уотсона не пишут в «Гардиан» или «Дейли Мэйл», но у Грегори свои источники. Маклауд ожидаемо потрясен и подавлен.
— Митос не мог умереть. Только не он.
— Тебе было бы легче, если бы его победил Свен, а не эксперименты с собственным ДНК?
— Просто помолчи, Джо.
— Грубить не обязательно. И кстати, Свена видели в Париже, так что…
— Прости. Но ты не представляешь, каково это. Митос — мой лучший друг, он неизменно оказывался рядом, когда я в нём нуждался… а я так и не сказал ему, что его прошлое не имеет значения, важно лишь то, кто он сейчас, и я уважаю его и ценю его дружбу. А теперь уже поздно.
— Ты ошибаешься. Я очень хорошо представляю, каково это.
— И подумать только, пока я считал, что он прохлаждается на Таити, Канарах или Бора-Бора, всё это время Митос находился в Лондоне.
— Лондон был его домом, Мак.
В ответ Дункан бормочет что-то неразборчивое, но Грегори не переспрашивает — эта боль знакома ему, как собственная тень.
Пока они пересекают океан (первый класс, шампанское и пледы бесплатно), Грегори хочется верить — вопреки тому, о чем поведал ему Джеймс четыре дня назад — что это ещё одна хитрая схема и что Уотсон — Митос и его знания, накопленные за почти шесть тысяч лет, не исчезли бесследно, а всего лишь затаились на время. Я сам убью тебя, сукин сын, за то, что заставил волноваться. Или не произнесу ни слова упрёка, только окажись жив, древний балбес.
Затеряться в толпе, собравшейся в церкви, чтобы проводить доктора Уотсона в последний путь, несложно: народу много, очень много, и почему-то Грегори кажется, что именно так и должно быть на похоронах человека, который ворчал и изображал эгоиста с каменным сердцем, а на деле бросался на выручку по первому зову.
Вера в то, что это схема, тает весенним снегом, когда взгляд Грегори выцепляет из группки людей, собравшихся вокруг гроба (Хелен, Тесла, Друитт, парень в очках — Циммерман) незнакомого мужчину в сером костюме. У него такое же серое лицо, как и костюм, а спина сгорблена, словно на него свалилась непосильная ноша. Хелен сочувственно хлопает его по руке, а потом его отводит в сторону полицейский в парадной форме и что-то неловко шепчет, переминаясь с ноги на ногу. «Деклан Макрей, — думает Грегори. — Ему наверняка что-нибудь известно, Джеймс говорил, что доверяет ему».
— Спасибо, инспектор, — отвечает Макрей — Мы, конечно, не настолько умны, как… доктор Уотсон, но если вам что-то понадобится, мы сделаем всё возможное.
И, криво улыбнувшись, опускается на лавочку у выхода из церкви.
Маклауд выступает из кустов, где они прячутся, на дорожку, пролегающую как раз возле лавочки.
— Мак, это неразумно, — Грегори хватает его за рукав плаща и тянет назад.
Дункан резко сбрасывает его пальцы.
— Я должен убедиться.
— Добрый день. Меня зовут Ричард Коннор, я друг доктора Уотсона.
Макрей поднимает голову и устало трёт переносицу.
— Он никогда о вас не рассказывал.
— Мы давно не виделись.
Мак переходит на шёпот, Макрей внимательно его слушает, а потом резко вскакивает с места, и голос у него срывается от негодования и скорби:
— Вы забываетесь, мистер Коннор! Я лично забирал тело Джеймса и могу уверить вас со всей ответственностью, что он мёртв. Аппарат, который поддерживал его жизнь, в конце концов отнял её! Превратил его в иссохшую… мумию. Убирайтесь. И, клянусь Богом, если вы задержитесь здесь хоть на секунду, после вам придется обратиться к пластическому хирургу.
— Ну что, доволен? — ехидно спрашивает Грегори. — Добился своего?
— Заткнись.
В сгущающихся сумерках они бродят вокруг забора особняка, когда-то принадлежавшего Грегори (но Маклауду не нужно этого знать), и Грегори ощущает себя бродячим неприкаянным псом, когда шум в аллее неподалёку привлекает их внимание.
У дерева застыли напряженной скульптурой высокий плотный незнакомец и Макрей; у шеи Макрея замерло лезвие меча.
— Где Митос? — требовательно шипит незнакомец.
— Вы сошли с ума? Отпустите меня немедленно!
— Где он?
— Я бы вам с удовольствием ответил, если бы понимал, что вы имеете в виду!
И Мак не может не вмешаться. Выхватывая меч, он оповещает всю улицу:
— Я Дункан Маклауд из клана Маклаудов!
— А я — Гуннар, сын Сварта, и ты лезешь не в свое дело!
— Моё, если ты продолжишь угрожать в ни в чем не повинным людям.
— Я возьму себе твою голову, наглец.
— Попробуй.
— Если вы решили поиграть в орков и эльфов, то выбрали чертовски неудачное время и место, психи проклятые, — Макрей пятится к забору, и Грегори с облегчением отмечает, что у того в ладони появился магнитный ключ. Раздвижная дверь-калитка — это что-то новое.
Гуннар был стар, потому что его энергия гасит все фонари в аллее и на набережной, а Маклауд долго стоит на четвереньках, ловя ртом воздух. Труп они сбрасывают в Темзу — завтра утром у них самолёт до Парижа, им некогда влипать в неприятности, хотя Мака и мучают угрызения совести. Наблюдателя у Гуннара не имелось, спасибо Небесам за маленькие поблажки, значит, искать его никто не станет, пока он сам не всплывет где-нибудь в Баттерси, на радость случайным свидетелям.
