Узел вечности - [118]

— Да, всегда… ты тоже… — Он сделал шаг вперед и мгновенно растворился в толпе, будто нырнул в омут. Маклауду показалось, что Старик хотел что-то добавить, но так и не решился — довольно странно для человека, обычно не лезущего за словом в карман. Горец постоял немного, провожая взглядом молодую монахиню с наголо обритой головой, которая медленно шла, прикрыв глаза и бормоча под нос молитвы, вздохнул и отправился в отель. Ему еще нужно было возвращаться в Ганден за оставленным там туристским снаряжением.

В монастырь он приехал к вечеру. Памятуя о предупреждении Митоса решил всячески избегать разговоров с Чунгом, но первый, кого он увидел, был старый лама, стоящий около ворот, с явным намерением тут же взять шотландца в оборот. Да, похоже, уехать без объяснений ему не удасться. После того, как Мак сложил в рюкзак все, остававшиеся в его комнате вещи (Чунг при этом внимательно наблюдал за процессом, видимо боясь, что гость тоже попытается исчезнуть) его препроводили в библиотеку.

— Так значит, Митос решил уехать? — спросил тибетец, усаживая Горца на колченогий табурет и наливая зеленого чая, как в день их первой встречи. — А вы почему же задержались?

Дункан принял пиалу с душистым напиком и отхлебнул глоток. Вкус показался ему необычным, такого не подавали в китайских ресторанах и в прошлый раз он был другим.

— Надеюсь, он сделан не из… плесени? — Маклауд сам не заметил, как слова сорвались с языка. Ему вдруг почудилось, он был уверен, что это почудилось… другие глаза, другой голос… Горец провел рукой по лбу, отгоняя наваждение. Нет, Чунг, не Дарий, но одна из причин, почему он сам сидит сейчас здесь — это то, что случилось с его старым другом… И, возможно, ему, Дункану Маклауду, тоже придется в ближайшем будущем столкнуться с людьми, ответственными за преступение… Хватит ли у него сил, чтобы противостоять им в одиночку… Что если Митос прав, и следовало уехать сейчас, чтобы хотя бы разобраться с расстановкой сил. Не было ли его решение остаться, слишком опрометчивым…

— Нет, нет, я сам собираю травы… — донесся до него голос ламы. — Так почему же вы остались?

— У меня есть планы… — начал Дункан, собираясь с мыслями, — я хочу еще немного попутешествовать. Поеду в Катманду на машине, через Гьянце, Латце, Нилам. Я слышал, там есть, что посмотреть.

— Мне казалось, вы с Митосом планировали поехать к Кайласу…

— Оу, — Мак отхлебул из пиалы, — возможно, в следущий раз… У него срочные дела в Париже…

— Значит, вас не интересует монастырь Еру Вэнсакха?

Маклауд подавился чаем и закашлялся. Чунг заботливо похлопал его по спине.

— Никогда про такой не слышал, — просипел Горец, обретая возможность дышать.

— Правда? — маленькие проницательные глазки, казалось, были готовы прожечь шотландца насквозь. — Дункан, уже много лет я собираю материалы по Бону, неужели вы думаете, что я их не читаю? Или вы считаете, что я не знаю, что означают «срочные дела в Париже»? Я даже не буду спрашивать, от кого Митос бежит на этот раз, но ясно, что не от китайца. Вы хотите продолжить исследования сами, видимо наш друг нашел не все, — монах замолчал, сел на вторую табуретку и тоже глотнул чая. — Вам известно, что иностранцев туда не пускают?

Маклауд не знал, что сказать, безобидный с виду старичок оказался гораздо прозорливее, чем он думал. Похоже на то, что и Митос недооценил своего друга.

— Да, знаю, но я надеюсь найти способ туда проникнуть… — со вздохом ответил Горец.

— Вы уже нашли его, — монах улыбнулся, — к тому же вам нужен кто-то, кто понимет письменный тибетский, особенно, если тексту больше тысячи лет. Я поеду с вами, Дункан, не думаю, что они откажут мне, хотя я и не последователь Ньингмапа…

— Нет, я не могу подвергать вас опасности, кто-то еще знает, кто-то… я справлюсь сам! — Мака повергла в ужас мысль ехать в такую даль с собратом, никогда не державшим в руках меча, да еще с возможными преследователями на хвосте. — Нет и нет!

— Послушайте меня, Дункан Маклауд, я бессмертный, и меня напрямую касается то, что будет с нами в будущем… но я еще и буддистский монах и верю в то, что наше существование не конечно, что мы возродимся в другой форме… он сделал паузу… — мне потребовалось несколько лет, чтобы совместить эти две своих жизни и теперь, я хочу знать, кто я и почему оказался в этом мире. Увы, моя религия не может ответить на этот вопрос, но она дала мне достаточно, чтобы не бояться смерти. — Чунг улыбнулся: — я еду с вами…

Маклауд опустил голову. Этого он и боялся… Видимо, того же боялся и Митос, предостерегая его от откровенности. Но они оба просчитались — хранитель библиотеки оказался вовсе не так прост, как казалось…

— Хорошо, я возьму вас с собой, но вы должны понимать, что…

— О, я понимаю! Лучше, чем вы себе это представляете!

Почувствовав себя вдруг ужасно усталым, Горец, отпросился спать. Чунг проводил его до кельи, пожелав хороших снов, и похлопав на прощание по плечу. Не раздеваясь, Мак упал на кровать, но сон не шел, ни хороший, ни какой-либо. Он не мог взять на себя такую ответственность, не мог снова рискнуть чужой жизнью, даже если ее предлагали добровольно. Наконец, решив про себя, что он избавится от Чунга при первой же возможности (скорее всего, просто сбежит от него в Шигадзе) Дункан, наконец, забылся.