Увязнуть в паутине - [9]

К сожалению, из года в год отношения прокуратуры с судами складывались все хуже и хуже. Несмотря на то, что работа прокурора была ближе работе судьи, чем полицейского, а сама прокуратура представляла собой «вооруженную десницу» третьей власти, дистанция между чиновниками с фиолетовым и красным обрамлением тог только увеличивалась. Месяц назад начальница Шацкого поехала в Лешно[26] просить, чтобы ей был назначен как можно быстрый срок рассмотрения по громкому делу многократного изнасилования в спортивном клубе на Нововейской. Так там ее просто отругали: женщина услышала, что суды, мол, независимы, так что никакая прокурорша не станет им говорить, как следует работать. Смешно. Ладно, когда по причине враждебности возникали словесные притеснения. Хуже, когда шли приговоры. Иногда у Шацкого складывалось впечатление, что выигранным может быть лишь то дело, когда обвиняемый уже в первый день следствия во всем признался, а потом трижды повторил это в зале суда. Любое другое дело — сплошная лотерея.

Он бросил зонтик в угол комнаты, которую, в течение ближайших двух недель не должен был ни с кем делить, поскольку его коллега с больным ребенком на две недели отправилась в санаторий. Уже третий раз в этом году. Правда, он получил два ее дела, зато, по крайней мере, можно будет не глядеть на тот бардак, который та постоянно устраивает вокруг себя. Теодор уселся за стол, на котором всегда старался поддерживать безупречный порядок, и вынул листок с телефонами людей с Лазенковской. Он уже взял трубку, когда в комнату сунула голову Марыля, секретарша начальницы.

— Тебя приглашают в салоны, — сообщила она.

— Через четверть часа.

— Она сказала, цитирую: «Если скажет, что через четверть часа, тогда скажи, что я передала: немедленно».

— Сейчас буду.

— Она сказала, цитирую…

— Сейчас буду, — ответил, акцентируя, Шацкий, красноречиво указывая на трубку, которую держал в руке. Марыля повела глазами и вышла.

Шацкий быстро договорился о встрече после обеда с Барбарой Ярчик и Ханной Квятковской. Небольшие проблемы были лишь с Эузебием Каимом.

— У меня сегодня встреча за городом.

— Отмените ее, пожалуйста.

— Это очень важная встреча.

— Понимаю. Мне будет лучше отметить вам визит у меня или сразу же обратиться с ордером на арест?

Долгая тишина в трубке.

— Ну, вообще-то, не такая уж эта встреча и важная.

— Прекрасно. Тогда до свидания в три часа дня.

Психотерапевт трубку не снимал. Шацкий оставил ему сообщение и почувствовал неприятное давление в желудке. Он надеялся, что мужчина лишь ненадолго отключил телефон. О других возможностях предпочитал не думать. Позвонил еще в судебный морг и узнал, что вскрытие запланировано на девять утра в среду, после чего вышел.

— Похоже, наши кабинеты находятся в различных измерениях пространства-времени, — приветствовала его начальница, — поскольку мое «немедленно» у вас равно десяти минутам, пан прокурор.

— Я и не знал, что мне предоставлен кабинет, — ответил Шацкий, присаживаясь.

Районный прокурор для Варшавы-Центра, Янина Хорко, кисло усмехнулась. Она была на несколько лет старше Шацкого, ее серый костюм сливался с серыми волосами и посеревшим от никотина лицом. Вечно слегка скривившаяся, со сморщенными бровями, она заставляла усомниться в тезисе, что некрасивых женщин не бывает. Янина Хорко была уродлива, прекрасно это понимала и совершенно не пыталась прикрыть дефектов одеждой или макияжем. Совсем даже наоборот — она сознательно поддерживала впечатление горькой, злорадной и до боли конкретной чиновницы, что прекрасно ассоциировалось с ее внешностью, делая из нее чуть ли не архетипичную начальницу-ведьму. Новые прокуроры ее боялись, практиканты бегом прятались в туалет, когда она шла по коридору.

Как прокурор она была превосходна. Шацкий ее ценил, поскольку начальница не была серой чиновницей, поднимаемой по служебной лестнице за верность и корректность, но личностью с самого края фронта. Она отслужила свое в районной прокуратуре на Воле, потом на Краковском предместье, в конце концов — попала на Кручую и железной рукой управляла самым сложным районом во всей Польше. У себя в кабинете ей удавалось самую крупную звезду превратить в тридцать три несчастья, но за пределами прокуратуры ни разу не выступила против своих людей, неоднократно рискуя многим ради них. Шацкий слыхал, что на Краковском ее тоже боятся, в особенности, в отделе подготовительных расследований редко когда решаются не согласиться с парафированным ею решением. Во время правления Хорко у Шацкого ни разу не случалось не получить согласия на привлечение эксперта в связи с финансовыми проблемами (расходы в размере выше двух с половиной тысяч должна была утверждать пани окружной прокурор), в любой другой прокуратуре такое встречалось на каждом шагу.

Вот уже семь лет они работали вместе и друг друга дарили глубочайшим уважением, хотя приятелями не были. Они даже не перешли на «ты», что было удобно обеим сторонам. Они оба были согласны в том, что прохладные, официальные отношения способствуют профессиональной работе. Тем более, когда на табличке у входа вы видели не разноцветный логотип фирмы, а герб Польской Республики.