Увеселительная прогулка - [45]

Эпштейн молчал.

— Ты никогда не жаловался.

— Нет.

— Никогда не делал мне подарков.

— Это верно.

— Никогда не считал меня своей подругой.

— И это правда.

— Ты приходил, когда у тебя была потребность, а потом опять уходил.

— Я уже давно не приходил к тебе.

— Я тебе не была нужна.

— Это неверно.

— Тогда плохо, что ты не приходил.

— Я думал: для тебя так будет лучше.

— Для меня лучше, чтобы ты приходил!

— В самом деле?

— Ты не приходил из-за Мартина.

— Может быть.

— Повторяю тебе еще раз: Мартин — мой ребенок. Я хотела иметь ребенка от тебя.

— Ты когда-нибудь скажешь ему, кто его отец?

— Может быть, скажу. Может быть, нет. Важно, что я сама знаю, кто отец.

Эпштейн выпил вина и посмотрел на женщину, которой он восхищался, но которая отнюдь не принадлежала к «его» типу женщин и на его вкус была слишком полная и округлая.

— Откуда ты взялась такая? — спросил он.

Барбара улыбнулась и покачала головой. Она поднялась, подошла к нему и стала трепать его волосы.

— Я же тебе рассказывала, — ответила она.

Он прижался к ней лицом и попросил:

— Ты должна мне рассказать еще раз — сегодня. Сейчас.

Она пригладила ему волосы и вернулась на свое место.

— Твой отец был пьяница, и твоя мать его выгнала.

— Мой отец был болен, безнадежно болен, и мать его вовсе не выгоняла. Вечерами он блуждал по улицам и не находил дороги домой. Он бродил из дома в дом, с этажа на этаж. Из-за детей матери пришлось подать на развод.

— Шестеро детей, — сказал Эпштейн. — И как только она одна подняла вас всех!

— Видишь ли, — начала Барбара, — когда мама подала на развод, мне было шесть лет, но я была самая младшая. Трое старших уже работали и приносили домой деньги. По крайней мере первое время.

— И вы спали по двое в одной постели…

— Ну и что!

— В пятнадцать лет ты пошла работать.

— Обычное дело.

— Ты состояла в «Союзе социалистической молодежи».

— До тех пор, пока функционеры не начали меня раздражать.

— В восемнадцать лет ты вышла замуж.

— Пришлось.

— И Карлу было столько же.

— Карлу было девятнадцать.

— Ты любила его?

— Тогда я об этом не думала. У нас с Карлом родился ребенок, потом второй, потом третий. Остальное было неважно.

— Я очень любил Карла, — сказал Эпштейн.

— А теперь уже не любишь?

— Я не могу думать о нем без отвращения.

— Отчего это?

— Оттого, что он тебя бросил. Оттого, что он пришел к тебе и сказал, что не может жить без другой женщины.

— Когда мне было шестнадцать лет и я еще жила у мамы, Карл ведь приходил вовсе не ко мне… Он приходил к нам в дом, в семью, потому что рано лишился матери. А у меня у единственной еще не было дружка. Вот мы с ним и сошлись… Потом пошли дети…

— Это не оправдание.

— Он все еще ищет.

— Чего?

— Его ведь все бросили.

— Тебе его жаль?

— Я бы с удовольствием помогла ему, если бы имела возможность.

— У вас был разговор о том, что он, может быть, вернется к тебе?

— Я не хочу, чтобы он вернулся.

— Ты права.

— Мне пришлось бы самой ему сказать: вернись, он вернулся бы, а потом начал бы меня упрекать. Ты, мол, воспользовалась моим стесненным положением. Карл настоящий ребенок.

— Ты знаешь, Сильвия уходит от меня.

— Смотри, не наделай теперь ошибок, — заметила Барбара.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты никогда ничего не говорил мне о своих отношениях с женой.

— Я каждый раз врал тебе, что Сильвия уехала к морю.

— В самом начале я как-то тебя спросила: ты любишь меня только в постели? Ты ответил: если тебя это не устраивает, я больше никогда не приду. Я сказала: устраивает. Мы никогда не разговаривали по телефону, никогда не переписывались, никуда вместе не ходили. Ты приходил ко мне, когда был голоден, и, если я оказывалась дома, все было хорошо.

— Один-единственный раз тебя не оказалось…

— Пусть так будет и дальше. Ты сказал, что Сильвия тебя бросает, и хватит: больше ничего не рассказывай.

— Но пойми хотя бы одно: я был бы рад, если бы мог держать себя с Сильвией так, как ты держишь себя с Карлом.

— У тебя это получится.

— Наверно, не сразу.

— Конечно, не сразу. Тебя будет трепать лихорадка, ты хорошенько наревешься, а потом утихнешь.

— Откуда ты все это знаешь?

— Ты никогда не был для меня загадкой.

— Какой суммой денег ты обходишься?

— Я теперь очень хорошо зарабатываю. Семьсот франков в месяц. Пятьсот франков должен давать Карл, на детей. А за квартиру я плачу всего восемьдесят. Мне ее предоставило ведомство социального обеспечения.

— Почему ты прибавляешь пятьсот франков от Карла, когда на самом деле не он дает тебе деньги, а ты ему?

— Сначала я их прибавляю, а потом опять отнимаю.

— Ну и арифметика!

— Ведь если Карл добьется успеха, он мелочиться не станет.

— А он добьется успеха?

— Верить я в это не верю. Но надеюсь.

— Вот я добился успеха.

— Ты добился большого успеха. В бюро, где я работаю, есть справочник «Who’s who», там значится твое имя.

— Знаешь, сколько я зарабатываю?

— Не меньше трех тысяч.

— Не меньше шести. Плюс тиражные. Проценты с прибыли. Деньги на представительские расходы. Машина.

— Кто много получает, тот много и тратит. Разве ты копишь деньги?

— Я построил себе дом. У меня ковры, картины.

— Купи хоть одну картину у Карла!

— А почему ты не скажешь мне, чтобы я дал тебе денег на Мартина?