Утро большого дня - [21]

А уголь все шел и шел. Словно в горе прорвался затор и черная река хлынула. Уже побежали слухи, отрывочные разговоры и замечания.

— Первый-то штрек! Выручают орлы!

— Удержим звезду! Вдвое покроют добычу всей штольни!

— А не фальшь ли, ребята?

— Уголь-то? Факт!

Фролов и Звягин вышли из шахтного буфета. Фролов по обычаю разговаривал громко и махал руками.

— Погляди, какие у всех глаза! Расцвели! Чудесные стали люди — похорошели! И рецепт простой. Интересное дело, подъем и удача! А вон впереди Кунцов!

Он прибавил шагу и окликнул инженера.

— Доброе утро, Михал Михалыч!

«Утро большого дня!» — вспомнилось Звягину.

Кунцов оглянулся и губы его задрожали. Но догнавшие не шутили и смотрели совсем незлобно. Кунцов покраснел, часто задышал и начал оглаживать горло.

— Идемте в лаву! — схватил его за рукав Фролов. Кунцов загорался и гас, смотрел недоверчиво, но пошел.

— Какой он странный! — подумал Звягин.

Немного пройдя, Кунцов уже не отставал от своего молодого спутника. Даже начал бояться, как бы Фролов не покинул его.

От встряски вчерашней ночи словно платок соскочил с глаз Кунцова и штрек показался ему совершенно невиданным. Грязный ходок переделали! Стенки расширили, свежая крепь обшивала своды.

Мысль инженера нашла потерявшуюся колею и, все более забываясь, он с любопытством начал смотреть вперед. Одновременно ожили и критические сомнения. Может ли быть, чтобы в этой кустарщине он не нашел уличавшую ее прореху!

Короба вагонеток стояли в очереди. Лошади, с зелеными в темноте глазами, отрывали от цепи вагонов звенья составов и катили уголь в квершлаг, на-гора. Движение было сложное и большое и досада непонимания уколола Кунцова.

— Почему же так не было раньше?

А Фролов увлекал его дальше. Показывал каждую мелочь, демонстрировал новые рельсы и поминутно смеялся, словно брызгал в Кунцова собственной радостью.

Горло люка под потолком шипело и грохотало. Из него валился уголь, взлетала пыль, мелькали комья.

В вагончике наросла угольная гора, откатчик бросился в нее грудью, рассыпал уголь по дну вагонетки.

Это был непорядок. Кунцов вмешался и крикнул:

— Нельзя! Из люка выскочит глыба и тебя ударит!

Нехитрая была фраза, но она возвращала к нормальной жизни! Никто не удивился, никто не сказал, что Кунцов не имеет права приказывать, — значит люди пока ничего не знали...

Потушив остатки боязни, Кунцов полез за Фроловым в лаву.

Вместо прежних восьми человек, в ней работало только трое. Пол подземелья был весь в движении. Покрывавшие его струи угля, черные и серебристые, как живые, сползали по склону. Двое отгребщиков отшвыривали уголь от стены, россыпь ползла, сливалась в шуршащий поток и рушилась в люки с грохочущим гулом.

У забоя работал Кукушкин, разбирал уже третью лаву. Он вложил огромный нетерпеливый порыв в начало сегодняшней работы. Сколько дней мечтал о таком начале!

Он азартно врубился в уголь и крушил его упорно, все более расходясь и втягиваясь, постепенно усиливая темпы. Так он начал в первой лаве.

Здесь же напор заменил расчетом. Ровными методическими ударами кайла, как разумное существо, казалось, сама выбирала место. Кукушкин не видел смотревшего на него Кунцова. Он смахнул висевшие в своде куски, стал перед стенкой, растресканной взрывом, и пошел широкими взмахами оббивать послушно валившиеся глыбы. Без промаха попадал по слабым местам. Выбирал расколы кливажа и с плеча ссекал широкие плиты, распадавшиеся на искрящиеся комки.

Ползучие груды лезли к нему — он отпихивал их ногою. Затупилась кайла — он бросил ее и перехватил на дороге приготовленную вторую.

Кунцов удивлялся все больше и больше. Поражался всему. И ритмичному ходу работы и заботливому предвидению в мелочах.

Ведущий Кукушкин и не отстающие рабочие, и взволнованный Фролов слились для него в неустанно-могучее существо, овладевшее лавой.

Лента забоя окончилась. Кукушкин бросил кайлу, улыбнулся обоим инженерам и сел, потирая руки со вздувшимися жилами.

Фролов сообщил:

— Четвертая лава готова, отпалена и проветрена!

— Мала беда, хорошо! — засмеялся Кукушкин, вскочил, как на пружинах и, веселый, отправился разбирать последнюю лаву.

Это было уже неслыханно для Кунцова!

Он насупился, стоял как медведь, поднявшийся на дыбы, и в голове его тяжело переворачивались мысли. Он только-что собирался спросить, почему так много истрачено динамита? Экономно ли гнать вентиляторы и жечь такие большие лампы? А вместо этого тронул Фролова за плечо и позвал:

— Идемте дальше!

Соседнюю лаву крепили. Двое поднимали бревно, двое других подставляли стойки. Стойки были подобраны и точно распилены по высоте. От этого забивались легко и быстро.

У крепильщиков не было торопливости. Но все они делали кстати, так согласованно и одно за другим, что работа красиво плелась, как сеть, ячея за ячеею.

Отсюда Кунцов ушел довольным. А Фролов подбивал:

— Просмотрим весь цикл!

Третья лава гудела по-своему. Вместо лязга лопат и шума катящегося угля, вместо визга пилы и ударов балдой — здесь жужжали сверла.

Два бурильщика обходили забой, приставляли к углю винтовые стержни и включали ток. Пыль вилась над забоем и сверло утопало в стене. Черные дыры шпуров оставались за прошедшим человеком.