Утро большого дня - [18]
— Лиха беда начало, — ответил Звягин, — а там подхватят!
— Мы ранние птицы, — засмеялся Кудреватых, — утренние!
— А что? — согласился Звягин, — и впрямь, наше время, как утро...
— Утро большого дня, — сказал Кудреватых, — бо-ольшого, товарищ Звягин!
В кухне послышались восклицания и Звягин вздрогнул.
— Проходите сюда! — приговаривал Кукушкин, отворяя дверь.
Кудреватых тотчас встал и потушил в блюдце цыгарку.
Звягин вспыхнул, к нему подходила Марина, румяная от мороза, опуская пушистые ресницы...
Шахтер хватил по буру молотком, повернул граненый стержень к себе, стукнул еще, крутнул от себя и с третьим ударом вытащил инструмент из скважины.
— Есть?! — тотчас спросил другой, за минуту окончивший бурение. Оба стояли на дне каменной ямы.
Первый замерил пробитый канал и ответил удивленно:
— Есть!
Тогда второй прыгнул к нему и крикнул:
— Достигли! Вот видишь, смогли! Наш ударный билет!
Черные усики этого человека были опудрены пылью, а бледные щеки порозовели.
Этим бригада Хвоща закончила пробивание гезенка. Люди дали такую производительность, что не поверили сами. Несколько раз перемеривали, сомневались и все не могли согнать улыбок с усталых лиц.
Оставалось взорвать только скважины, тогда дно гезенка обрушится вниз и колодец будет готов.
Люди собрали инструмент и вышли из штрека с горящими глазами.
— Даешь гезенк! — объявил Роговицкий секретарю парткома, толкая вперед Хвоща. Шафтудинов взглянул на график, пошарил в кармане, вытащил папиросу и сунул Хвощу.
— Кури, товарищ!
Хвощ взял двумя пальцами папиросу и в горле у него запершило. Он махнул рукой и медленно повернулся к двери.
— Сдавай инструмент! — крикнул вслед Роговицкий, — да берись за другое дело!
— Дошло! — помолчав, сказал он секретарю и лихо расправил ус.
— Бригадир — бывший бандит, — засмеялся Шафтудинов, — бригада блатная, а работа на двести процентов! А что мы тебе говорили?
Он взял телефонную трубку и вызвал начальника Хвоща.
— Окончат смену, — ответил начальник, — и пусть не уходят, а ждут. Ударников мы отмечаем.
Хвощ сдавал ненужный теперь инструмент — буры, молотки и подмолотки. Уже кончал, когда кладовщик хватился:
— А лампа?
Не было ловко добытой когда-то огромной лампы.
— Язви ее! — изругался Хвощ, — потушить потушил, а принести не принес!
И пошел обратно в штольню, к своему гезенку.
Фролов лазил из лавы в лаву и голова у него кружилась от уймы дела.
Он осматривал, бегал за советом в партком, спускался обратно в штрек и, как очарованный, смотрел на новые рельсы. К ним уже прирастился откаточный путь первого штрека. Работа, как чудодейственная буря, прошла вперед и гудела теперь дальше, в туннеле квершлага.
Фролов бежал к своим четырем лавам и к людям, готовившим начало. Он сравнивал себя с отпальщиком. Взглядывал в свою книжечку, в расписание и являлся ко времени.
— Здесь и здесь! — начинай, в добрый час!
И люди взрывались энергией. Фролов убеждался, что дело идет, и бежал в другую точку и там подпаливал новый заряд. Знал, что он не один. Что если он позабудет, то вспомнят другие. И так же во-время замкнут цепь.
От этого не было испуга перед бегущим временем. Работали и отвечали все, плотной людской стеной. Недаром партийная организация выделила сюда самых опытных и культурных.
В этот час они кончали неслыханную на Центральной штольне подготовку.
Предстояла огромная отпалка. Вырвутся массы газов и дыма. Для уборки их ставили вентиляторы, по крохам собранные Вильсоном на шахтных складах. Должен был хлынуть поток угля. Такой, что не справиться в одну смену! Поэтому расширяли нижние части лав, чтобы сделать резервное помещение для угля. Заканчивали доставку сверху крепежного леса и готовили его к делу.
Фролов последил за проверкой электрических сверл и подумал, что главное кончено. Взглянул на часы — было десять.
— Как будто бы что-то забыл, — остановился он, — лавы к двенадцати подготовить, это я знаю! Нет, какая-то мелочь, но важная, черт побери!
На ходу прищелкнул пальцами.
— Вспомнил! В полночь кончается срок условного осуждения Звягина!
Вспомнил и обрадовался.
— Ну, хорошо! Легкое дело, под этаким гнетом...
Решил сейчас же пройти на его участок.
— Парень свободен, вернется в одиннадцать, надо взглянуть!
В квершлаге досматривал сменный техник и присутствовал Роговицкий. Это, конечно, надежно, а все-таки позаботиться о товарище не мешало.
— Иду!
Пошел и сразу же встретился с Роговицким. Тот шагал с динамитной сумкой и ругательски ругался.
— Что ты, Аммосыч?
— Гезенк надо рвать, а отпальщик больной! Сам иду, а делов по-горло!
— Я свободней, давай отпалю!
— Выручи, Петр Алексеевич!
Роговицкий передал сумку и побежал по своим делам, а Фролов похвалил себя.
— Пришел недаром!
Ниша, где был заложен гезенк, вчера и сегодня далеко светилась своей знаменитой лампой. Теперь там был мрак. Это не удивило Фролова. Когда же из мрака быстро выскользнул человек и скрылся за поворотом, это показалось ему немного странным.
Но голова Фролова кружилась от уймы дела и он не придал этому значения.
Он осветил выходящую из гезенка лестницу, занес над глубиною ногу и стал спускаться, придерживая сумку с динамитом.
Гезенк был десятиметровый. На второй половине пути лестница скрипнула, Фролов ускорил спуск и спрыгнул на дно. В неровном полу круглой каменной ямы он нашел четыре дыры. Подвесил лампу крючком за ступеньку, промерил скважины палочкой и одобрил.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В авторский сборник вошли приключенческие повести «Зашифрованный план» и «Ассирийская рукопись», а так же рассказы «Медвежья шкура», «Таежными тропами», «Шаманский остров», «Победа», «Самородок», «Рыжий конь» и «Золото».
- русский советский писатель. С юности примыкал к социалистам-революционерам. В 1913 г. сослан в Сибирь. После гражданской войны работал в различных советских учреждениях. Арестован 1937 г. Умер в заключении в 1942 г.
Рассказ о последних днях двух арестантов, приговорённых при царе к смертной казни — грабителя-убийцы и революционера-подпольщика.Журнал «Сибирские огни», №1, 1927 г.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».