Утренняя заря - [111]

— Чепуха!

— Что такое?

— Слова твои, старший солдат… Извините, Амбруш. Я правильно сказала?

Видо закурил.

— И все же рвать их не стоит, — сказал он, собирая фотографии. — Что касается вашего имени, мадам, то оно тоже какое-то странное, не так ли? Рике. Что такое Рике?

— Это сокращенный вариант от Терике, Терез. Я сама его себе придумала.

— А зачем?

— Вот тебе и на! Что это за имя — Терез? Терике? Там, где я родилась, крестьяне каждую вторую девочку называли Терез… Ну встретились, выпили на «ты», давай колечко! — Получив кольцо и надев его на палец, она продолжала: — Вот его место. Если ты его украдешь, оно принесет тебе несчастье. Оно заколдовано.

— Чш-ш!

— Не веришь? Не надо. Того, от кого я его получила, уже нет в живых. Он был полицейским, заместителем начальника в Обуде… Женатый дядечка, как и ты.

— А ты это откуда знаешь? — удивился Видо. — Почему ты решила, что я женат?

Рике засмеялась:

— Об этом твои пальцы говорят. На пальце правой руки у тебя осталась белая полоска от кольца.

— Ну и глаз у тебя, как у орлицы.

— А ты бы как хотел? Где твое кольцо? В какой карман ты его прячешь, когда идешь на свидание? Немедленно надень его, или я встану и уйду. — Обручальное кольцо ефрейтору волей-неволей пришлось извлечь из верхнего кармана френча. — Покажи-ка, — сказала Рике. Внимательно повертев его в руках, она нашла на нем надпись и прочла: — «Анги»! Ага, это значит Ангела. Так зовут твою законную жену?

— Да.

— Тоже не ахти какое имя! Амбруш, Ангела — подходят друг к другу… Ты ее любишь?

Видо забрал кольцо и, снова спрятав его в карман, сердито сказал:

— Мы о твоем кольце говорили. Почему оно заколдовано?

— А я разве не сказала? — удивленно спросила Рике. — Оно было прислано мне в прощальном письме. Тот дядечка, полицейский офицер, покончил с собой. Пустил себе пулю в лоб.

— Из-за тебя?

— Он преследовал меня, хотел развестись с женой, бросить детей. А мне с ним было скучно. Ужасно скучно. Хотя он мне охапками присылал белую сирень и махровые гвоздики. Даже зимой, в самые сильные морозы. И вот однажды я ему сказала, что пусть я лучше пойду на панель, но с ним встречаться больше ни за что не стану. А он в ответ на это и пустил себе пулю в лоб, бедняга. С тех пор я и ношу это кольцо. Он говорил, что купил его у какого-то старого аристократа.

— Тебе его жалко?

— А чего его жалеть? — Рике повела плечом.

— Ну… он же тебя любил. Любил, как говорят, больше жизни и доказал это.

— Чепуха! — махнула рукой Рике. — Он хотел, чтобы я была его любовницей, и только.

— И только? А что в этом плохого?

— А что хорошего? Я не шлюха. Я и замуж-то вышла непорочной, если ты хочешь знать.

— Это за такого-то мямлю? Разве ему такую красавицу жену надо, как ты?! Да что он понимает в любви, этот щенок?! Измучит тебя, только и…

— Ну, договаривай. Почему замолчал? — с издевкой спросила Рике. — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты лучше, а?

— Разумеется.

— Вот жене своей Анги и будешь это доказывать, когда приедешь в отпуск. А мне пора идти. Довольно этой болтовни!

— Куда ты?

— На станцию… — Рике встала. — Ты же сам говорил, что вечером будет еще один скорый.

— Говорил, — вымолвил Видо, смотря на часы. — Только скорый ушел десять минут назад.

Рике словно оцепенела, она побледнела, а затем, размахнувшись, с силой влепила Видо звонкую пощечину.

— Свинья ты! Грязный мерзавец! Из-за тебя я опоздала!.. А для меня это так важно!.. Что мне теперь делать?

Видо схватил руку, которая только что шлепнула его по щеке, и поцеловал в ладонь раз, другой, третий. Третий поцелуй получился с прикусом.

— Что ты делаешь?! — вскрикнула Рике. — Еще оплеуху захотел получить?

— Смело можешь влепить хоть две. Только не горячись… К кому спешишь на рандеву?

— По поводу работы, негодяй. Меня пригласили работать манекенщицей. На завтра назначено мое первое выступление.

— Во сколько часов?

— После обеда, но за мной в час заедут на машине.

— Тогда нечего поднимать панику. Утром будет скорый поезд. Отправляется ровно в шесть. В полдень ты будешь уже в Обуде.

— Спокойно!.. — Рике отдернула руку. — А до шести утра я должна торчать с тобой, ты так придумал?

— У меня увольнительная только до двадцати четырех ноль-ноль.

— Только!.. — крикнула Рике. — Знаешь что, покажи-ка мне, где тут у вас гостиница и… как говорят, адью! Убирайся ко всем чертям!

— Гостиница прямо перед тобой. Раньше это была мельница… Можно и попрощаться, только сначала давай выпьем немного.

— Это еще зачем?

— А почему бы и нет? Ты же сама сказала, что хорошо переносишь алкоголь.

— Его — да, тебя — нет!

8

В комнате дежурного по полку лейтенант Татаи застал сержанта Богара и начал с пристрастием его расспрашивать. Он испытывал к сержанту некоторую неприязнь, считая, что из-за Богара подполковник Холло плохо относится к нему, лейтенанту Татаи.

— Богар! — начал лейтенант. — Скажите, какого вы мнения о Видо? Цените вы его?

Коренастый сержант с круглым румяным лицом ответил, немного помедлив с ответом:

— В некоторой степени, да.

— А почему только в некоторой степени?

— Даже и не знаю, вернее… знаю, но только я не совсем уверен в собственной оценке.

— А именно, какой же он все-таки?