Утренняя заря - [104]
— Это верно, — согласился с ним Холло. — Сейчас они живут уже отдельно. В другом письме невестка запретила свекрови даже приходить к ней иногда… Этот негодяй Видо впутал нас в это дело. Я с ним сам разберусь.
— Сейчас, товарищ подполковник? — удивился Татаи.
— Сейчас. Что случилось, того уж не изменишь, а завтра некогда будет: учения-то продолжаются. Распорядитесь, чтобы Шаранга перевели в санчасть. Я завтра к нему туда зайду. И пусть Богар или кто другой смотрит за ним, чтобы он чего не сделал с собой.
Татаи встал и, застыв по стойке «смирно», сказал:
— Слушаюсь, товарищ подполковник. Разрешите идти?
— Идите.
Когда Татаи ушел, Холло подошел к телефону.
— Соедините меня с гауптвахтой, — попросил он телефониста. — Это вы, Богар? Говорит подполковник Холло. Пришлите ко мне сейчас же ефрейтора Видо… Каким образом?.. С какой там еще охраной? Пришлите самого! У меня все!
3
Спустя некоторое время Видо вошел в палатку подполковника с таким видом, будто ничего не случилось. Внимательно изучив ефрейтора взглядом, подполковник понял, что перед ним стоит человек, которого ничем не испугаешь.
— Садитесь, — предложил Холло.
Столь необычная форма обращения настолько удивила Видо, что он какое-то мгновение колебался, однако быстро взял себя в руки и, вытянувшись, уже твердо выпалил:
— Слушаюсь!.. Сажусь, товарищ подполковник!
Видо сел на ящик, на котором незадолго до него сидел сержант Богар, и, сложив руки на коленях, сделал вид, что весь обратился в слух.
— Курите? — поинтересовался Холло.
— Так точно, товарищ подполковник, курю.
— А что курите? Отвечайте быстро, но без соблюдения формальностей и не кричите как на плацу.
— В настоящее… время… я курю «Ласточку».
— Такими сигаретами я вас угостить не смогу, у меня есть только «Рабочий». Закуривайте, Видо.
— Спасибо.
Закуривая, подполковник краем глаза наблюдал за ефрейтором, не дрожат ли у того пальцы, когда он доставал сигарету и зажигал спичку.
Но нет, пальцы не дрожали, а пламя спички не колебалось и обжигало лишь самый кончик сигареты.
Подполковнику Холло не понравилась такая уверенность ефрейтора.
— Сколько вам лет, Видо? — неожиданно спросил он.
— Двадцать четыре с половиной, товарищ подполковник.
— Как так? Вам что, давали отсрочку от призыва?
— Нет, но так уж получилось. Знаете, я работал на разных стройках, в разных местах и два раза повестки не заставали меня, а два раза, когда я приходил в военкомат, меня отсылали обратно, говоря, что я уже за штатом.
— А какая у вас гражданская профессия?
— Мастер на все руки, — усмехнулся Видо.
— Но-но, Видо! Я вам не разрешал шутить со мной!
— Я не нашел более подходящего слова, — объяснил Видо. — В семье, у тестя, я выполнял самые различные работы, а тесть мой — частник. Имеет патент… чинит мотоциклы и машины в Обуде… Да и матери я во всем помогал: и машины чинил, и по хозяйству работал. А потом…
— Говорите, говорите, я вас слушаю, Видо.
— Слушаюсь… Словом, в семейном комбинате я был мастером на все руки: и шофером, и слесарем, и официантом, и такелажником, — всем, что только требовалось.
— И мужчиной, — не без ехидства заметил подполковник. — Не так ли?
— Приходилось… — весело ответил Видо.
— Дети у вас есть?
— Есть! — улыбнулся Видо. — Мальчик. Скоро три года исполнится, такой разбойник!
— Итак, мы выяснили, — подполковник положил руки на колени и откинулся на спинку стула, — что у вас есть жена и ребенок, а вы… Да знаете ли вы, чего заслуживаете?! В первую очередь такой лупки, чтобы… Э, да что там лупки! Вот взять да отослать это письмо к вам домой! Вашей жене! Вот оно! Возьмите его! Надеюсь, вам знаком этот почерк?
Видо побледнел. Он, словно парализованный, смотрел на пододвинутое к нему письмо, затем протянул за ним руку, которая предательски задрожала.
— Зна… знаком, — пролепетал он. — Только… Боже мой! Как оно к вам попало?
— Из бумажника вашего товарища, молодого солдата, которого вы опозорили… Фотографии голой женщины я отдал Шарангу. Знаете, блудливый вы кот, чем можете смягчить свою вину?
Видо взял себя в руки и тихо произнес:
— Ничем. Вернее…
— Вернее, что?
— Я ведь не деревянный и… и… — в голосе его зазвенело упрямство, — а вообще-то это мое личное дело, к тому же у нас законом охраняется тайна переписки, товарищ подполковник.
— Охраняется, а как же! — кивнул Холло. — Но эту подлость вы совершили, находясь на службе в армии. И по отношению к кому? По отношению к своему товарищу! А что касается тайны переписки, то не я вынимал это письмо из кармана… Давно вы знаете жену Шаранга?
— Вот уже несколько месяцев.
— Где вы познакомились?
— Возле части.
— При каких обстоятельствах?
— Случайно. Я как раз в тот день стоял на воротах, когда она приехала на свидание.
— И что было потом? Я вас слушаю.
Видо пожал плечами и продолжал:
— Так уж получилось! Судьба, видать. Мы понравились друг другу. Остальное — само собой, я же только воспользовался случаем.
4
Действительно, в тот день Видо был назначен в наряд дежурным по КПП, а вот что касается судьбы и прочего, то тут…
Между КПП и шоссе проходила железная дорога. По ней как раз проезжал состав, груженный сосновыми бревнами, приятно пахнущими хвоей и смолой, когда Чимас, юркий пройдоха из полкового оркестра, несусветный балагур-барабанщик, дернул Видо за локоть и восторженно воскликнул:
"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?
В рубрике «В малом жанре» — рассказы четырех писательниц: Ингвильд Рисёй (Норвегия), Стины Стур (Швеция); Росква Коритзински, Гуннхильд Эйехауг (Норвегия).
Автору книги, которую вы держите в руках, сейчас двадцать два года. Роман «Прощай, рыжий кот» Мати Унт написал еще школьником; впервые роман вышел отдельной книжкой в издании школьного альманаха «Типа-тапа» и сразу стал популярным в Эстонии. Написанное Мати Унтом привлекает молодой свежестью восприятия, непосредственностью и откровенностью. Это исповедь современного нам юноши, где определенно говорится, какие человеческие ценности он готов защищать и что считает неприемлемым, чем дорожит в своих товарищах и каким хочет быть сам.
Роман о хирургах и хирургии. О работе, стремлениях и своем месте. Том единственном, где ты свой. Или своя. Даже, если это забытая богом деревня в Сомали. Нигде больше ты уже не сможешь найти себя. И сказать: — Я — военно-полевой хирург. Или: — Это — мой дом.
Да выйдет Афродита из волн морских. Рожденная из крови и семени Урана, восстанет из белой пены. И пойдет по этому миру в поисках любви. Любви среди людей…
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.