Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала - [61]
Будда всегда верил, что единственная его задача – сделать дхарму доступной для как можно большего числа людей. Поэтому в Палийских писаниях мы часто видим, как он применяет свое учение к потребностям слушателей, используя понятные и близкие им выражения и идеи. Хотя ведические ритуалы его не интересовали, в своей знаменитой «Огненной проповеди», обращенной к собранию браминов, он использует образ трех ритуальных костров, которые брамин-домохозяин должен постоянно поддерживать и не давать им погаснуть. «Все горит», – так начал он. Наши чувства, желания, страсти – все в огне. Что вызывает это воспламенение? Три «костра»: алчность, ненависть и заблуждение[541]. Продолжая питать это пламя, люди никогда не достигнут прохлады нирваны, поскольку это слово буквально означает «погасание» или «задувание». Использовал он и каламбур со словом упадана («цепляться»), корень которого означает «топливо». Наша готовность цепляться за вещи мира сего поддерживает огонь, в котором мы горим, и преграждает нам путь к просветлению. В другом таком же истолковании ведийской традиции Будда изменяет значение слова «карма» с «совершения ритуала» на «намерение», и таким образом указывает, что внутреннее состояние ума важнее внешнего исполнения ритуалов[542].
В своей второй проповеди, произнесенной перед пятью отрекшимися, его бывшими товарищами, Будда ввел учение об анатте (на санскрите анатман), то есть «не-Я». Это было прямым вызовом поиску своего «я», неразрушимого атмана/Брахмана в Упанишадах[543]. Никакого вечного и неизменного Я, учил Будда, не существует. Он указывал, что наши эмоции находятся в постоянном хаотическом движении, каждую секунду одна сменяется другой, и сравнивал человеческий ум с обезьяной, которая скачет по деревьям, хватаясь то за одну, то за другую ветку[544]. Таким образом, не может быть никакого постоянного атмана; более того, если бы он был, человек не мог бы преобразиться. Перестав отождествлять себя со своей самостью, «отпустив» свое Я, объяснял Будда, монах обнаружит, что готов к просветлению. И действительно, Палийские писания повествуют, что, услышав это учение, все пятеро монахов преисполнились радости и немедленно достигли нирваны[545]. Когда ученики Будды начали жить так, словно их «я» не существует, то стали счастливее и, парадоксальным образом, достигли более полного ощущения бытия.
Обращаясь к людям, Будда, по-видимому, всегда принимал их такими, как есть, а не объяснял, чего им недостает. Однажды ему встретилась группа браминов, стремившихся узреть Брахму, которого они почитали величайшим дэва[546]. Вместо того, чтобы упрекнуть за приверженность дэвам, Будда научил их собственному методу йоги, так называемому «неизмеримому». Сознательное развитие в себе эмпатии, объяснил он, является ключом к экстатическому «высвобождению ума» (четто-вимутти), составляющему истинное просветление; так что вместо споров о Брахме им стоит попробовать этот метод, расширяющий сознание так, что ум их станет в точности таким же «огромным, великим и беспредельным», как и дэва, которого они ищут[547].
Эта техника Будды, известная как упайя («мастерство смысла»), сама воплощала в себе «высвобождение ума», составляющее просветление. Риторические приемы, предназначенные для доказательства, что твой оппонент неправ, акусала («неполезны»), ибо подпитывают наше эго и вместо того, чтобы нас преображать, запирают в узкой, ограниченной версии «я». Что же до упайи – это методика вежливой и сочувственной дискуссии, полной уважения к собеседнику, не нападающей на важные для него убеждения, но использующей их как начальную точку, с которой можно двигаться вперед[548]. Поэтому буддистские писания не развивают никакого четкого учения, не настаивают жестко на какой-либо системе верований. Личные религиозные взгляды того или другого человека, с точки зрения Будды, совершенно неважны: в сущности, принимать какие-либо догматы, основываясь на чужом авторитете, вообще акусала, поскольку религиозная идея может превратиться в ментального идола, в то, за что ты цепляешься, в то время как цель учения Будды – научить людей не цепляться ни за что. Будда всегда настаивал: ученики должны проверять все, чему он учит, на собственном опыте и, если какое-либо учение или метод ничего им не дают, спокойно откладывать их в сторону. Развивать теории о творении мира или о существовании дэва ему было неинтересно: темы, конечно, увлекательные – но их обсуждение не приведет монаха ни на шаг ближе к нирване.
Однако наставления Будды были прямо адресованы лишь его монахам, поскольку осознания Четырех Благородных Истин нельзя было достичь без интенсивной практики йоги, невозможной в шуме и суете индийского города или селения. Многие его последователи-миряне были купцами, чья коммерческая активность подогревалась алчностью и соперничеством – едва ли они могли надеяться угасить в себе огонь желаний! Лучшее, чего могли ожидать эти миряне – перерождения в более благоприятных условиях, и считалось, что
