Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала - [60]
Буддизм – знаменательный пример совместной творческой работы правого и левого мозговых полушарий. «Неизмеримые» медитации Будды и его финальное трансцендентное прозрение, по-видимому, исходили из правого полушария с его ощущением глубинной взаимосвязи всех вещей, однако предписания буддизма вполне «научны» по своей ясности, точности и аналитичности. Бесчисленное множество буддистов «воплотили» Четыре Истины, реализовав их в собственной жизни. По-прежнему подверженные болезням, скорбям и смерти, они, однако, достигали внутренней безмятежности, дававшей им возможность жить безмятежно даже посреди боли. Нирвана, всегда настаивал Будда – это совершенно естественное состояние, и достичь его может всякий, кто пойдет по Пути так же решительно, как он сам.
Но нирвана – еще не конец истории. Палийские писания рассказывают нам, что, пережив просветление, Будда встретился с соблазном забыть обо всем и в уединении наслаждаться новообретенным миром. Но бог Брахма явился ему и призвал действовать – «взглянуть на человечество, утопающее в скорбях, и пройти мир от края до края», чтобы научить и других, как избавиться от страданий[532]. Воспитание в себе любви и доброты привело Гаутаму к нирване – и эти же свойства теперь требовали от него «вернуться на рынок», чтобы помочь другим. Следующие сорок лет жизни он неустанно странствовал по городам и селам в окрестностях Ганга, проповедуя свое учение богам, животным и людям, и того же требовал от своих учеников. «Теперь идите!» – говорил он своим монахам, достигшим просветления:
Отправляйтесь в путь ради счастья и благополучия народа, из сострадания к миру, ради благоденствия, благополучия и счастья богов и людей… Преподавайте дхарму, монахи, и медитируйте над святой жизнью. Есть существа, у которых почти не осталось желаний, но они страждут от того, что не слышали Учения [дхармы]; они его поймут[533].
Пока Будда был жив, в писаниях не было нужды: он сам оставался ходячей и говорящей иконой своего учения: «Кто видит меня – видит дхарму, – говорил он своим монахам, – а кто видит дхарму – видит меня»[534]. После его смерти монахи, по-видимому, встречались раз в две недели и декламировали «Буддавакану» («Слово Будды») в воспоминание о нем[535]. Предание гласит, что через год после смерти Будды они собрали совет в Раджагрихе, чтобы кодифицировать первое собрание буддистских писаний; как и советы джайнов, этот представлял собой в основном чтение наизусть – около пятисот монахов продекламировали, а затем кодифицировали официальную дхарму. Рассказывают, что Ананда, постоянный спутник Будды, повторил все изречения Будды, сохранившиеся у него в памяти, объяснив, где, когда и при каких обстоятельствах было произнесено каждое. Каждая сутта начинается словами: «Вот что я [Ананда] слышал однажды: Господин обитал в…» Как видим, целью было не столько сохранить точные слова Будды, сколько передать их контекст и смысл. Таким образом передавалось содержание месседжа, однако монахи в будущем могли менять и модифицировать его форму, приспосабливая его к различным культурным контекстам[536].
Однако само определение буддистских писаний с самого начала столкнулось с некоторыми трудностями[537]. Некоторые монахи полагали: у них уже есть все необходимое, чтобы достичь нирваны. Они цитировали последние слова Будды, обращенные к Ананде:
Быть может, ты думаешь, Ананда, что слово Учителя ныне отходит в прошлое – теперь, когда Учителя у нас больше нет. Но не так тебе следует смотреть на это. Пусть дхарма и упражнения, которым я научил тебя, будут твоими учителями, когда меня не станет[538].
Однако приблизительно через пятьдесят лет после Первого Собора монахи восточных районов Северной Индии разработали способы заучивания проповедей Будды и подробные правила Ордена. Для удобства запоминания они выработали формальный, полный повторений стиль, который хорошо заметен и в их писаниях, и разделили тексты на несколько разных, хоть и пересекающихся «собраний». Определенным монахам давалось задание выучить какую-либо из этих антологий наизусть и передать следующему поколению. Так сложился Палийский канон, названный так потому, что он составлен на северо-индийском диалекте, на котором, возможно, говорил и сам Будда. Также его называют Трипитака («Три корзины»), поскольку, когда в I в. до н. э. эти тексты наконец были записаны, различные их категории были распределены по трем вместилищам: Корзина Речений (Сутта Питака) состоит из пяти сборников никайя (проповедей), Корзина Упражнений (Винайя Питака) содержит правила монашеского ордена, а третья, Паривара – это «разное», сборник всякого рода изречений и правил. Однако даже после того, как эти тексты были записаны, их постоянно читали вслух и заучивали наизусть, чтобы они хранились в сознании монахов.
Палийский канон могли называть «Словом Будды», однако он включал в себя и речения наиболее известных его учеников. В сущности, одна из
