Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала - [52]

Однако в начале IV в. до н. э. один из странствующих сэ вдруг перешел к проповеди радикального ненасилия. Его называли Мо-цзы, «учитель Мо» (ок. 480–390 гг. до н. э.)[468]. Мы знаем о нем очень мало. По-видимому, он был лидером братства учеников, состоявшего из 180 мужчин, которые вмешивались в военные кампании и защищали наиболее уязвимые города. В самом деле, девять глав своей книги Мо посвятил стратегии обороны и созданию оснащения для защиты городских стен. Как и «Изречения», «Мо-цзы» – составное произведение, которое развивалось и дополнялось со временем: разделы о логике и о военной науке, по-видимому, добавлены туда позднее[469]. Эта книга не стала классическим текстом, однако в период «Враждующих государств» моизм и конфуцианство были самыми заметными из философских школ, держащихся в стороне от государства и предупреждающих, что мир движется к катастрофе. «Мо-цзы» показывает так же, что идеалы эмпатии и сострадания были свойственны не только образованным конфуцианцам; их же, пусть и с другими акцентами, проповедовали их самые строгие критики – сэ.

В ключевых главах своей книги Мо-цзы предпринял последовательную атаку на конфуцианцев, «эрудитов» или жу; ему было не до Князя Чжоу, его безмерно раздражали сложные ритуалы знати, особенно роскошные похороны и трехлетний траур. Такое могут позволить себе аристократы, но работающего человека это просто разорит, а если все начнут следовать этим нелепым обычаям, полетит в пропасть экономика и ослабеет государство[470]. Впрочем, Мо-цзы одобрял Мудрых Царей, которые, по его мнению, подобными глупостями не занимались. Его любимцем был Ю, протеже Шуня, практичный человек, трудившийся день и ночь и разработавший технологию предотвращения наводнений. В поддержку своего презрения к дорогим погребальным ритуалам Мо-цзы приводил и древний текст, посвященный Яо. Когда Яо умер, тело его завернули в три грубых полотнища и уложили в самый простой гроб, и никто не выл над его могилой[471]. Поддержку себе Мо-цзы находит и в писаниях Чжоу, цитируя одно из «Песнопений», где говорится, что Небо одобряет простоту жизни императора Вэня:

Хоть и обновленный, ты не делаешь из себя зрелища,

Хоть ты и вождь своей страны – не меняешься[472].

Мо-цзы, однако, предпочитал именовать Небо «Богом». Аристократия тщательно культивировала безличное представление о божественном, но Мо-цзы, возможно, ориентировался здесь на идеи минь, «малых сих», которые поклонялись Небу как личному божеству. Более того, он настаивал, что и писания Чжоу с ним согласны. Разве не сказано в «Песнопениях»: «Император Вэнь восходит и нисходит слева и справа от Бога»?[473]

Среди ученых эпохи Сражающихся царств Мо-цзы выделяется своим восторженным отношением к письменному слову: он очень решительно настаивал, что «Песнопения» с самого начала существовали на письме[474]:

Таковые деяния записывались на бамбуке и шелке, гравировались на металле и камне, надписывались на сосудах и чашах, и так передавались потомству в будущие поколения. Зачем это делалось? Делалось это для того, чтобы люди ведали, как эти правители любили ближних и благотворили им, как повиновались воле Неба и как получили за это от Неба награду[475].

Поскольку Мудрые Цари записали эти тексты и сохранили их для потомства, у Мо-цзы и его поколения появилась возможность опровергнуть лжеучения жу. В особенности возмущала его чрезмерная сосредоточенность конфуцианства на семейном и сыновнем долге: в этом клановом духе, считал он, причина многих общественных бед. Вместо всего этого Мо-цзы проповедовал чжян-ай: это понятие часто переводят как «любовь ко всем», но, быть может, для прагматичного Мо-цзы это звучит чересчур эмоционально[476]. Более точный перевод этого выражения – «забота обо всех». «На других смотри так же, как на самого себя», – настаивал Мо-цзы; доброжелательность и эмпатию не следует ограничивать семьей и друзьями – они должны «быть всеобъемлющими и не исключать никого»[477]. Китайцы прекратят уничтожать друг друга, только если начнут старательно воспитывать в себе чжян-ай: «Если люди начнут смотреть на чужие государства так же, как на свое собственное, кто тогда поднимет свою страну на войну с чужой страной? Это будет все равно что напасть на свои собственные владения». Так что, заключал Мо-цзы, «приверженность своему следует заменить заботой обо всем»[478].

Здесь перед нами еще одна попытка преодолеть присущее человеку племенное мышление и заменить его более универсальным взглядом на мир. В поддержку своего учения Мо-цзы цитирует ныне утраченный раздел «Документов»: «Император Вэнь, подобно солнцу и луне, изливал свет свой на все четыре стороны света и на западные земли». Итак, комментирует Мо-цзы, его благоволение «светило всему миру, без пристрастия»[479]. Также он цитировал «Песнопения»: «Широк, широк путь Императора, и нет в нем пристрастия»[480]. «Песнопения» и «Документы», известные Мо-цзы, отличаются от дошедших до нас версий, поскольку в войнах и смутах эпохи Сражающихся царств многие тексты были утрачены. Но мы видим, что в те годы китайцы использовали эти тексты, которым было уже не менее пятисот лет, как писание: ссылались на них, чтобы осветить и понять проблемы современности, искали в них свои высочайшие надежды и идеалы.