Услышать тебя - [29]

Валерка разбирал на полу сломанный игрушечный грузовик. Колеса он уже отвинтил, теперь принялся за кабину. Белокурые вьющиеся волосы спускались ему на огромные синие глаза. Мальчишка рукой отбрасывал кудри назад, но они снова падали.

— Иди, рубашку примерю, — позвала мать.

Валерка нехотя отложил в сторону испорченную игрушку и, вздохнув, подошел к матери.

— Ты же мешаешь человеку, — недовольно сказал он. — И колесо куда-то укатилось…

— Работничек, — улыбнулась мать. — Повернись-ка! Руки опусти… теперь подними.

— Рукава короткие, — деловито заметил Валерка. — Мам, ты лучше их совсем отрежь — рукава быстрее всего пачкаются.

Стащив с сына рубашку, мать легонько шлепнула его.

— Иди погуляй.

Обрадованный Валерка, забыв про сломанный грузовик, выскочил за дверь.

Закончив шов, мать зубами оторвала нитку и расправила на руках почти готовую рубашку для Валерки. На улице раздался радостный лай, смех. Она выглянула в окно: Сергей в новом костюме, белой рубашке и галстуке, присев на корточки, гладил Дружка. Пес лаял ему в лицо, норовил лизнуть. Сергей смеялся и отталкивал его морду. Что-то творится с Сергеем последние дни. Прикатит с работы, наспех пообедает, переоденется и уходит куда-то до утра. Осунулся, похудел, одни скулы торчат. Наверное, влюбился… Хоть бы посмотреть на его зазнобу.

Мать отворила окно и сказала:

— Костюм запачкаешь! И хватит уж лизаться-то со своей ненаглядной собакой!

Шестеро детей было у матери. Сережа и Тамара — единственная дочь — родились еще до войны. Сколько горя она хватила с ними в эвакуации! И вот вырастила. Дочь закончила педагогический институт, сейчас учительствует в Хабаровске. После войны родились еще четыре сына. Двое умерли. Одному, Юрику, было от роду пять месяцев, другой, Витенька, умер в семилетнем возрасте… Со всеми мать была строгой, — иначе с ними, мальчишками, и не сладишь. Может, даже излишне строгой. Наверное, нужно было бы поласковее, но теперь уже поздно что-то менять. И когда весной Генка, получив пятерку по алгебре, сияющий прибежал из школы и показал дневник, а мать обняла его и поцеловала в щеку, Генка отшатнулся и, обалдело уставившись на мать, пробормотал: «Ты чего это? Вот еще, телячьи нежности…»

И был он в этот момент точь-в-точь похож на своего длинного, сурового отца…

Сергей выпрямился, отряхнул на коленях брюки и, все еще улыбаясь, посмотрел на мать.

— Ты вот все толковала, что пора мне жениться… Уговорила, я женюсь, — сказал он и снова повернулся к собаке. Погладил по голове, почесал за ухом. Дружок высунул язык и глаза закрыл от удовольствия.

Как мог взрослый пес так быстро привязаться к ее сыну? Сергей с детства любил всяких животных и птиц. Кто только не жил у них: воробьи, скворцы, галки, ежи, кролики и даже белые мыши и крысы. Принесет, бывало, кем-то подбитую птицу и выхаживает неделями, а потом выпустит. Сергей, пожалуй, единственный из ее сыновей, который не держал рогатки в руках. Он готов был вступить в драку с каждым, кто пнул ногой кошку или замахнулся камнем на собаку. Мать и не помнит, когда видела последний раз сына плачущим. Ничто не могло выжать из него слезу, даже когда ребенком был, а вот стоило погибнуть кому-нибудь из его пернатых любимцев или животных, Сережа уходил из дома и возвращался расстроенный, с покрасневшими глазами. Он уносил трупик в коробке и где-то хоронил. А потом часто — и всегда один — наведывался на могилку.

— Что же ты молчишь? — спросил Сергей, перебирая густую шерсть на загривке собаки.

— Мне-то что? — ворчливо сказала мать. — Женись. Только кто за тебя, шалопая, пойдет-то…

— Да вот, нашлась одна.

Шутит, конечно. А вообще-то, никогда не поймешь, серьезно он говорит или дурачится. Возраст такой, что уже пора бы и действительно жениться. Интересно, как у него все сложится в жизни? Хотя внешне он вроде бы насмешливый, твердокожий, а на самом деле ничего не стоит его обидеть. И виду не подаст, а мучиться, переживать долго будет. А потом, не с каждым он и поладит, хоть и очень общительный, и приятелей у него много. Но зато уж кто пришелся по душе, за того, как говорится, в огонь и в воду! Бывает, что-то накатит на него, никого видеть не хочет… Летом заберется на чердак и читает. Не позовешь обедать — и не вспомнит про еду. Зимой целыми днями валяется с книжкой на койке. Эта страсть к чтению у него с детства. Учителя жаловались, что даже на уроках читает. Бывает, одну книжку по два-три раза перечитывает. Все полки и этажерки в доме забиты его книжками. Каждый раз с получки приносит целую охапку. В книжном магазине все продавщицы его знают.

Не любит Сергей разочаровываться в людях. А уж разочаровался — никогда больше с этим человеком встречаться не будет. Навсегда выбрасывает из сердца. Правда, только она, мать, знает, чего ему все это стоит… Вот в такие дни ему и не хочется никого видеть и из дома выходить.

— Кто же она такая? — спросила мать. Спросила просто так. Слова сына она не приняла всерьез.

— Скоро увидишь, — сказал Сергей.

— Спасибо, сынок! А то ведь я еще ни одной твоей подружки и в глаза-то не видела.

— Я ведь знаю, тебе хоть принцессу приведи — все равно не понравится.