Уроки переносятся на завтра - [17]

— Я могу на вас рассчитывать?

— Э… — замялась она, решительно не понимая, что ещё Родине от неё может потребоваться после того, как она завязала и с квартирными кражами, и с алкоголем.

— В общежитии неспокойно, — сказал шёпотом Шнырь и огляделся по сторонам. — Грядёт большой шмон. А это, — ткнул он пальцем в красную повязку на рукаве, — так, прикрытие.

Он резко выпрямился, заставив Бабаклаву вздрогнуть, потом соскочил со стола, оправляя на себе пальто.

— До особого распоряжения! И никакой самодеятельности! Ясно?

— Ясно, — поддакнула вахтёрша, в полной мере осознав лишь одно, что влипла куда-то по самые уши.

Шнырь по-военному, на каблуках, развернулся и скрылся в недрах общаги, оставив Бабаклаву наедине с дымящейся «беломориной».

Глава 11. Без гармошки

Дед Магдей отслужил три года в морфлоте. Первые полтора года он учился драить палубу, а оставшуюся часть службы наставлял этому мастерству молодых. Поэтому его представления о мире сводились к нехитрой формуле: если человек способен держать в руках швабру, то с ним стоит иметь дело, а если нет, то от такого лучше держаться подальше.

Во время ежедневной уборки коридора в общаге он любил пройтись по этажам и дать несколько ценных советов салагам. Иногда пускал в ход кулаки. И красноречие, если первое не помогало.

— Кто так делает? — спрашивал он обескураженного полотёра. — Вот завтра тебе дадут автомат? Ты тоже целиться не будешь?

Студенты всячески старались избегать подобных разговоров с ним. Едва на горизонте показывались его вислые усы и тельник, стоящий на шухере кричал:

— Полундра!

Юнги бросались врассыпную и запирались по комнатам до тех пор, пока грозный матрос не покидал их гавань.

В своей комнате Дед Магдей тоже ревностно следил за порядком. Здесь блестел и сверкал каждый стакан, чайник висел мёртво закреплённый на гвозде (на случай землетрясения), постели — всегда идеально заправлены, а в оцинкованном мусорном ведре можно было без опаски кипятить медицинские шприцы.

ББМ и Железный благоговели перед Дедом и даже побаивались его, а их монгольский жилец, приписанный деканатом, в ужасе сбежал после насильственного бритья его юношеской бородки. Впрочем, и без того его жизнь походила на сущий ад: целыми днями он то мыл полы, то чистил кастрюли.

Дед Магдей часто вспоминал службу, ласково называя свой бывший корабль «коробкой», и всякий раз гневался, когда кто-нибудь говорил, что моряки «плавают» по морю, а не «ходют».

— Плавает, знаешь, кто? — серчал он в таких случаях.

Морские истории его по большей части носили бесхитростный и печальный характер. Вот однажды смыло за борт беспечного матроса, не соблюдавшего Устав. Вот как-то раз дали им несвежей овсянки, отчего весь экипаж страдал поносом целую неделю. Вот их отпустили в увольнение, но никто не пошёл, потому что хлынул безжалостный ливень.

Откровенничая, он помешивал ложкой чай в стакане против часовой стрелки, из чего ушлые студенты сделали вывод о том, что Дед отбывал свой призывной срок у берегов Антарктиды (у них ведь там всё шиворот-навыворот и вверх ногами) и голову свою он застудил именно там.

Из одежды Дед Магдей признавал только тельняшку. Она служила ему и нижним бельём, и банным халатом, и ночной пижамой. Но особенную пользу она приносила в драках — прежде всего, психологически, конечно. Появление на поле боя настоящего матроса сразу придавало всей картине героический вид. Враги смущались и шли на попятную.

Чемодан тельняшек стоял у Деда под кроватью, запертый на ключ, и открывался только тогда, когда требовалась новая взамен заношенной до дыр старой. Если верить арифметическим выкладкам, их хватило бы лет на сорок. О том, что случится после, Дед старался не думать, отгоняя прочь навязчивые кошмары.

«Авось, ещё где-нибудь раздобуду, — успокаивал себя он. — Или помру к тому времени».

Поэтому можно себе представить удивление студентов, когда Дед Магдей торжественно вручил Атилле новый тельник. Правда, не насовсем, а только поносить на время праздничного вечера. У бедолаги-гиганта не нашлось никаких вещей, хотя бы отдалённо торжественного вида. А габариты его были столь внушительные, что подобрать чего-либо из гардероба друзей представлялось безнадёжной утопией. Тельняшка же по сути своей безразмерна. Ещё сыскались разношенные Серегины трико, которые прикрыли низ.

Остальные вынесли на суд общественности свои лучшие наряды, купленные на барахолке или в результате удачной вылазки в центральный универмаг.

Серега надел желтую маечку «Puma» и джинсы «Montana», отдав Толяну батничек от «Lee». Лёха облачился в клетчатую рубашку фабрики «Луч», Дед Магдей — в полосатую от «Большевички». ББМ и Железный — в одинаковые тренировочные костюмы «Adidas», отчего стали выглядеть близнецами. Шнырю нашли что-то более-менее приличное в чемодане безвременно отсутствующего монгола.

Объединённый праздничный стол накрыли в 226-ой. Благодаря стараниям Юли, ловкости её многочисленных помощников, а также солидному бюджету, потраченному на продукты, он получился грандиозным. Никакой жареной картошки или рыбных консервов, вместо них — тонко порезанный сервелат, домашние соления, балычок.