Уран. Роман-реконструкция - [42]

Москву Эльзе представляла как огромный лесной муравейник, облепленный снующими повсюду людьми и машинами. Вздыхала: как тот мальчик живет в неуютном краю, полном чужаков? Думая о нем, всё чаще забывала, что он тоже чужак, враг, которого следовало бояться и ненавидеть.

Утром Первомая Эльзе поднялась раньше всех в доме. Умылась, повязала косы голубыми лентами. Увидела, что к ее школьному платьицу подшит красивый воротничок, который мать прежде сама надевала по праздникам, а нынче берегла в сундуке.

Брат Осе еще вечером подбил и до блеска начистил старенькие ботинки сестры. Вайдо, умевший шить почти как настоящий портной, невидимым швом заштопал чулки. И вот нарядная, взволнованная, стараясь не запачкать и не помять одежду, Эльзе простилась с матушкой. Вместе с братьями через лес вышли к шоссе, поймали попутный грузовик, подпрыгивающий на каждом ухабе.

Возле школы ждали учителя и два десятка старшеклассников, у многих на одежде прикреплены красные банты. Набились в железную коробку автобуса, подняли веселый гвалт. Кто-то затянул русскую песню. У многих на одежде виднелись красные банты, в руках портреты и транспаранты. Вся молодежь была словно пьяна тем весенним волнением, от которого предостерегала Эльзе мать.

Проехали рощу, поворот, на пропускном пункте шофер показал бумаги, затем начался город. Эльзе смотрела во все глаза. Асфальтовая дорога, вдоль нее посажены молодые деревца с гладкими светло-зелеными стволами — таких она не видела в лесу. Началась улица — двух-трехэтажные домики, покрашенные желтым и белым, украшенные лепниной. Веселый, уютный, будто игрушечный городок полюбился девочке с первого взгляда.

Зерна новой мечты упали в сердце. Как замечательно было бы здесь отпраздновать свадьбу! Пройтись по зеленым улицам с веселыми гостями, накрыть длинный стол во дворе, пригласить всех соседей. В таком вот домике с верандой и круглым чердачным окном, а не в серой хуторской избушке поселиться с мужем.

Над водонапорной башней увидела Эльзе большое аистиное гнездо. Знала от матери, что белые аисты приносят людям счастье — маленьких детей.

— Вы не говорили, что этот город так красив, — сказала с обидой, обращаясь к братьям.

— Мы здесь в первый раз, — признался старший Вайдо. — На Комбинат нас привозят другой дорогой.

Школьники, учительницы тоже смотрели по сторонам, раскрыв глаза и рты. Кажется, и сам директор Рикель был поражен увиденным.

— Смотрите, Дворец культуры! — пронеслось по рядам, и все прильнули к окнам автобуса.

Дворец с большими белоснежными колоннами стоял в окружении молоденьких елок. Чайки летали над крышей, и огромные белые вазы украшали лестницу, ведущую к морю.

— Какая красота! — шептались девочки. — Здесь будет концерт, и танцы!

Все окна автобуса были открыты. Из репродукторов звучала музыка.

«Неужели я не встречу его сегодня?» — с растущей тревогой подумала Эльзе, уже понимая, что напрасное ожидание сделает счастье неполным, погасит радость этого пронизанного солнцем дня.

Их подвезли к проходной завода, где уже собирались по цехам колонны рабочих. В толпе там и тут были разбросаны алые пятна знамен, бантов, нарукавных повязок. Много было мужчин в гимнастерках, с медалями и орденами. Бодро шагал через площадь директор Гаков в черном костюме и светлой шляпе, он тоже надел ордена. На плечах его сидела нарядная девочка лет шести. Худая женщина в полосатой юбке торопилась вслед за ним, вела за руку маленького сына.

Двери автобуса открылись, гармонист заиграл бодрую песню. Школьники ринулись к выходу из автобуса, толкая друг друга, вскрикивая в суматохе. Эльзе спрыгнула на землю одной из последних. Осе приколол ей на грудь красную ленту. Братья наказали ей не отставать от школы, а сами присоединились к группе рабочих.

Девочка стояла и смотрела на весело галдящих одноклассников, остро чувствуя свое одиночество. Близких подруг у нее не было — разве что Айно, дочь мельника из Ору. Но разве та поймет, какая забота тяготит душу Эльзе?

Матушка внушала детям, что главное в жизни — кровь, семья, уходящая вглубь времен родовая связь. Двоюродные братья, партизаны из рядов Омакайтсе — их тоже соединяла общая клятва, единая с Сеппами кровь. Самым страшным проступком у них считалось предательство, а для защиты близких каждый готов был погибнуть или убить.

Вальтер, командир партизанского отряда, узнав о том, что случилось у Каменного ручья, вынес приговор шоферу, а затем и каждый из братьев повторил звенящее слово Surm, что означает «смерть». Пять раз оно прозвучало в землянке.

Õhuke — Худой, человек с комбината, говорил, что Ищенко может донести в милицию и показать секретный бункер, но Эльзе знала, что не это главная причина. Видела, как гнев заливал краской лица мужчин, когда они слушали ее сбивчивый рассказ.

Той же ночью Осе и Вайдо привели Эльзе к месту казни, и девочка пять раз плюнула в глаза чужаку, который дрожал и скулил, как издыхающий пес, весь измазанный кровью и черным болотным торфом. Чтобы покойник не ходил после к дому, не заглядывал в окна, Вальтер прочел молитву и раздавил сердце врага — мощным ударом воткнул ему в грудь заточенный деревянный кол.