Упреждающий удар - [6]
Вернулся десятник, подал боярину железную шкатулку. С лодки с удивлением и интересом ждали, что будет дальше.
- Эй вы, в лодках! Ну-ко, подойдите-ко ко мне, великокняжескому послу, надо к вашему воеводе переехать, - повелительно-грозно крикнул боярин, нахмурил кустистые седые брови. Он не раз был свидетелем, как трепетали и лебезили при имени великого князя не только русские, но и иноземцы. "А эти!.. Распустились, своевольничают вдали от великокняжеской руки!.. Жаль, не поставил покойный государь Василий Васильевич, - боярин перекрестился, - своего наместника - хотел ведь, то-то бы счас было: по-другому сплясывали б при имени московского великого князя вятские лапти..."
С одной четырехвесельной лодки что-то сказали, и двухвесельная развернулась, стала медленно приближаться к берегу.
- Мотри, какая непогодь - утонешь, - усмехнулся, щуря синий глаз, молодой вой с рыжей бородой; уступил боярину место на носовой части лодки.
Два весла, как два бревна - так обледенели - приподнялись и бухнули в воду, пытаясь снять лодку с ледяного берега. Корма страшно осела, и Андрею Воронцову показалось: все, канут они под серо-желтую кашу сальной шуги. "Тут, наверно, сажени три глубины!.. Далеко от матерого берега", - подумал боярин, бледнея скулами и крыльями носа.
Весла еще раз взбуравили воду, и тяжелая обледенелая лодка резко спрыгнула, закачалась на длинных пологих волнах.
Сидящий на корме осторожно развернул лодку, направил на противоположный берег. Зацарапала шуга, зажурчала темная вода, растолканная ледяным носом.
Боярин осмотрелся, железную шкатулку положил на колени. На дне, в такт качающейся лодке, плескалось ледяное месиво: вода, молотый лед. Ветер стихал, снег - реже, но берегов все равно не было видно. "Как они, черти, дорогу чуют? - но тут же догадался боярин: - По ветру..."
- Ну-ко, ребята! Сколупните-ко лед, а то со страху кое-кто на берегу уж крестился, - белозубо заулыбался кормщик.
Гневно глянул на него Андрей Андреевич. Трусом он никогда не был - "что богом предопределено, того не минуешь", - но, если честно, то где-то под сердцем все же холодило: "А вдруг утонуть суждено?!" - но, второй раз глянув на молодое, добродушно улыбающееся мужественное лицо кормчего, с русой подстриженной курчавившейся бородкой, отошел.
Так же, по-хорошему, улыбались и остальные - внешне похожие: крупные, плечистые, с соломенно-золотистыми волосами, в железных шапках, надетых поверх меховых; на плечи свисали кольчужные оплечья. Под короткой дубленой шубой у многих угадывалась кольчуга. "В таком шеломе и одежде легко и надежно в бою, и не холодно".
Лучники, сняв железные шапки, зависнув над водой, ножами - похожими на короткие мечи - стали скалывать с бортов лед. Лодка накренилась, закачалась.
Боярин Андрей Воронцов смотрел на молодых вятских воев, и сердце его совсем оттаяло: "Здесь больше русских, чем в других русских землях!"
Он приметил, что во многих княжествах, землях - особенно в полуденных - все меньше остается белоликих людей. "Испоганили русскую кровь татары: нет-нет, да и появляются среди русских с темным обличьем, низкорослые... Не зря старики говорят: если уж попала татарская кровь в чей-нибудь род - не переборешь... Но хорошо хоть дух-то наш крепче: похожие обличием на нерусских, духом остаются такими же, как и русские с славянским обличием...
А почему татарин с русскоподобным обличьем - ведь немало женщин и малых детей уводят в полон, чтобы улучшить род, - все ж остается татарином? - спросил себя - сам и ответил: - Это потому, что нет у них русской души. Видать, русская душа не может быть поганой - вот и не прививается!.. - но вдруг блаженство сошло с его лица, он растерянно зыркнул и, сунув руку под кожух, перекрестил грудь... - Прости меня, господи, совсем тебя забыл!.. Что я, великогрешный, глаголю - все люди едины, одного рода, Бог создал... Мы же Русь - третий Рим и должны объединить все народы, живущие на русской земле, в единую империю!.. Где все люди равны будут... Не зря же нашими пращурами к нам, с божьей помощью, Византийская вера привезена..."
- Так думал Андрей Андреевич, приближаясь к берегу.
Пристали, где к реке выходил голый, глубокий широкий овраг, по дну которого, разрезав толщу грязного снега, вился черной змейкой ручеек. Пробившись до большой воды, он растекся ледяным озером.
На берегу ждали: горели костры, вокруг которых толпились вооруженные люди. Отдельно расположился небольшой конный отряд.
Подошли и другие лодки. Из одной вышел седобородый муж: боярин, судя по богатой одежде.
"Наверно, сотенный", - решил Андрей Воронцов. И угадал: это действительно был сотенный подвойский>24 ватаман, но не из бояр.
- Федот, - позвал подвойский. Вой не спеша, вразвалочку, серьезный, подошел. - Скачи к воеводе, скажи, что московский гость - боярин жалует. Пусть сани шлет.
Федот вмиг ожил, подбежал к одному из коней, отвязал, легко и красиво кинув тело в седло, круто развернулся и - с места в галоп, вверх по полого поднимающейся по склону оврага дороге - в город.
Ветер стих, редкие снежинки медленно падали с протончившихся туч; кое-где сквозь них просвечивали узкие голубые, как свежевыкрашенные, полосочки небесной тверди. Видимость улучшилась, но противоположный берег не разглядеть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фрэнклин Шоу попал в автомобильную аварию и очнулся на больничной койке, не в состоянии вспомнить ни пережитую катастрофу, ни людей вокруг себя, ни детали собственной биографии. Но постепенно память возвращается и все, казалось бы, встает на свои места: он работает в семейной юридической компании, вот его жена, братья, коллеги… Но Фрэнка не покидает ощущение: что — то в его жизни пошло не так. Причем еще до происшествия на дороге. Когда память восстанавливается полностью, он оказывается перед выбором — продолжать жить, как живется, или попробовать все изменить.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.