Унтер-офицер и другие - [35]

— Господа, какие напитки прикажете подать к столу? — услужливо спросил он.

Солдаты хотели выпить вина, однако сам Альберт решил про себя, что вкусные вещи, которыми они запаслись у лесника, вполне заслуживают того, чтобы вся компания выпила шампанского.

— Великолепно! — улыбнулся Галфи. — Неси шампанское.

Альберт взглянул на него и галантно, как и подобает в его звании, поклонился.

— Господа, — объявил Альберт, — я принесу вам самого лучшего шампанского!

Ужин удался на славу. Гашпар отварил огромный окорок и неизвестно где раздобыл хрен.

Каждый ел за двоих.

— А все-таки вино было бы лучше, — недовольно проворчал Фекете, немного насытившись. — От этой шипучки одна только отрыжка.

— Это от углекислоты, господин солдат, — пояснил Альберт.

— Откуда мне знать, отчего? Мне кажется, что я пил не вино, а воздух.

Мольнар рассмеялся:

— Вот твоя крестьянская душа и видна! Не бойся, больше тебе такого пить не придется.

Когда от огромного, величиной с жернов, окорока не осталось ни кусочка, Гашпар положил перед каждым по ломтю сала величиной с пол-ладони. Появился на столе и красный репчатый лук, нарезанный кружочками и сильно посоленный.

Глядя на лук, Галфи несколько секунд раздумывал, морща нос, отчего стал похож на принюхивающегося зайца, а потом потянулся к тарелке, решив, что теперь все равно от всех будет разить луком.

Вслед за салом на столе появилась домашняя колбаса, которую ели с неубывающим аппетитом, отправляя в рот большие куски. И хотя желудки у всех были плотно набиты, они готовы были есть и есть. Нервное напряжение подгоняло их, и каждый торопился, будто боялся, что если сейчас не наестся, то больше ему уж никогда не придется поесть. Жир тек по их губам, они вытирали его кусочками хлеба и продолжали есть.

Гашпар ловко орудовал перочинным ножом, отрезая от большого куска копченой грудинки тоненькие ломтики, которые он ловко отправлял себе в рот.

— Это уже не еда, — покраснев до ушей, проговорил Гашпар. — Теперь, когда мы наелись, пойдет так, одно баловство.

Однако прикончили и грудинку, а «баловство» все продолжалось. В конце трапезы Фекете поставил на стол полмешка орехов, которые он прихватил из кладовой лесничего, и высыпал их на стол. Взяв у камина дубовое полено, он начал колоть им орехи прямо на полированном столе, и никто его не остановил.

Наконец все насытились, да так, что дышали с трудом и даже время от времени тихонько стонали.

Фекете мучила отрыжка: из его переполненного желудка выходили пары шампанского.

Альберт принес толстые светлые сигары. Все закурили, удобно рассевшись в мягких креслах.

В изразцовой печке весело потрескивали ножки от стульев. Мерцающий свет свечей играл на дорогой фарфоровой посуде, бросая отблески на позолоту стен.

Тишина, тепло, обильная пища и шампанское притупили у всех чувство страха и скованности. Казалось, все опасности уже позади. Они спокойно поглядывали друг на друга и наливали в бокалы шампанское — по-дружески и предупредительно.

Сигара не понравилась Мольнару, и он закурил сигарету. Почти одновременно к нему потянулись три руки, протягивая огонь.

Гашпар так наелся, что ему пришлось проделать в ремне еще две дырки.

— Когда я попаду домой, если доведется, — начал рассуждать он, — то расскажу матери, где я однажды ел, да еще на какой посуде. Она, конечно, не поверит и скажет: «Дюри, сынок, все это тебе, наверно, приснилось. Опомнись и не говори ерунды».

Фекете в своих рассуждениях пошел дальше, заглянув в будущее.

— Очень жаль, что тутошние конюшни нахальным образом опустошены. Но я вот соберусь и посмотрю в окрестностях. Не может быть, чтобы у хозяев такого замка не имелось нескольких конюшен или коровника. Без коровы человеку в наше время трудно жить, а у нас дома как раз не осталось ни одной коровенки.

Через несколько минут буквально все строили различные планы на будущее. На сытый желудок Галфи уже считал, что венгерская нация рано или поздно еще встанет на ноги и обеспечит себе счастливое будущее.

Сийярто был уверен, что на ноги поднимется не только их нация, но и весь мир, и в этом старался убедить всех присутствующих.

Все эти фантастические планы вмиг оборвал Мольнар. Он вдруг поднялся со стула и довольно грубо сказал:

— Хватит глотки драть! Языком вы хоть что готовы сделать!

Галфи беззаботно засмеялся:

— Старина, ты напрасно грубиянишь. Я уже убедился в том, что ты в общем-то гуманист.

— Становись! Строиться!

Сийярто спросил:

— А что, собственно, случилось? Мы столько всего пережили, что можно бы немного и…

— Никаких немного! Именно сейчас, когда вы считаете, что все беды у нас уже позади, нельзя распускаться! Ведь русские-то уже здесь, не так ли? Ну, отвечай же! Помолчав, Сийярто ответил:

— К сожалению, их пока еще нет здесь.

— Ну и что? Это означает, что в настоящее время мы находимся на ничейной земле! А это, с другой стороны, означает, что в любой момент здесь могут оказаться или русские, или немцы, а вы расселись тут, как на отдыхе. Пошевеливайтесь! Пошли в гардероб. Каждому выбрать для себя подходящее гражданское платье. Нашему русскому тоже нужно что-то найти.

— Грише? Но зачем?

— Ну и ума же у тебя — как у курицы! Если сюда придут русские, мы переоденемся в гражданское, а Гриша останется в своей форме. А если здесь появятся гитлеровцы или наши, тогда нужно будет быстренько переодеть в гражданское Гришу. Вот так-то, умник!