Уникальный экземпляр: Истории о том о сём - [65]

Синди, четвертая и самая молодая миссис Алленберри, самостоятельно протирала столовый фарфор. У нее был солидный опыт: еще год назад она работала на этом самолете бортпроводницей. До посадки оставались считаные минуты — приходилось пошевеливаться. С панорамным лайнером было две проблемы: скорость и головокружение. Перелет из Салины в Нью-Йорк занимал всего 64 минуты — только-только успеть облизать пальцы после ребрышек барбекю. Прозрачный пол и широченные иллюминаторы заставляли понервничать, особенно если боишься высоты.

— Я думала, нас какой-то дурью накачали! — крикнула Синди с бортовой кухни. — Просыпаешься с ужасной головной болью — и не узнать комнату. Потом снова отрубаешься — и дрыхнешь сколько влезет.

Джей-Джей не верил своим ушам.

— Давайте-ка разберемся, что это за развод. Ты вошла в помещение, заснула — и проснулась когда?

— В тысяча девятьсот тридцать девятом, — пискнул Берт.

— Да уж конечно, — ухмыльнулся Джей-Джей. — Но потом ты засыпаешь и снова просыпаешься в тридцать девятом.

— Точно, в этом городе. В отеле на Восьмой авеню. — Берт смотрел вниз через фюзеляж; Пенсильвания сменялась штатом Нью-Джерси. — В тысяча сто четырнадцатом номере.

— И проводишь весь день в четырех стенах? — Джей-Джей хотел шлепнуть себя по лбу и заодно вбить немного здравого смысла в голову своего друга и партнера.

— Все выглядит реалистично, — продолжила Синди, вернувшись на свое место, чтобы пристегнуться перед посадкой. — Можно что угодно трогать. Можно есть и пить. Вдыхать запахи. Мужчины пользуются вонючим маслом для волос, а женщины носят слишком много макияжа, и все курят. А зубы! Кривые, с налетом.

— В воздухе — запах жареного кофе. — Берт улыбался. — От фабрики в Нью-Джерси.

— Ты проснулся в тысяча девятьсот тридцать девятом, — сказал Джей-Джей, — и почуял запах кофе.

— Потом Синди повела меня на Всемирную выставку, — добавил Берт. — В мой день рождения. Нам выдали ВИП-пропуска.

— Это был сюрприз. — Синди сверкнула ослепительной улыбкой и взяла мужа за руку. — Юбилей "шесть с ноликом" бывает только раз в жизни.

У Джей-Джея возник вопрос:

— Почему бы не вернуться подальше назад во времени, чтобы увидеть подписание Декларации независимости или распятие Иисуса Христа?

— Вернуться можно только в тридцать девятый, — объяснил Берт. — Точнее, в восьмое июня тридцать девятого. У "Хронометрических приключений" есть франшиза в Кливленде. Вот оттуда вполне реально вернуться в двадцать седьмой и посмотреть, как Бейб Рут выбил хоумран, но я не фанат бейсбола.

— Бейб Рут. В Кливленде. — Джей-Джей чуть не подавился. — Распятие Иисуса Христа.

— Он уже четыре раза возвращался, только без меня. Достало, честное слово, — пожаловалась Синди. — Все считали, будто мы — отец и дочь.

— Завтра опять собираюсь. — От этой мысли Берт улыбнулся.

Теперь Джей-Джей смеялся в голос:

— Тридцать шесть миллионов долларов! Берт, за полсуммы я устрою тебе встречу в райских кущах с Адамом и Евой да еще проведу голышом по чистилищу. А ты просто положись на меня и поверь, что я это проверну.

— Мой муж охотно переселился бы в тридцать девятый год, — сказала Синди, — но ему отводится только двадцать два часа.

— Почему именно двадцать два? — не понял Джей-Джей.

— В пространственно-временном континууме длина волны конечна, — объяснил Берт. — Перемещаться по отраженным сигналам возможно только в пределах этого ограниченного времени.

— Нам выдают бумажные деньги и мелочь старого образца, — сказала Синди. — Я купила крохотную позолоченную космоиголку и шар.

— "Трилон" и "Перисферу"{70}, — уточнил Берт.

— Как скажешь. Но когда мы проснулись, мои покупки рассыпались в прах.

— Всему виной молекулярная сингулярность.

Берт не пристегивал ремень безопасности. Зачем? Это же его личный самолет. И к черту Федеральное управление гражданской авиации.

— А почему, вернувшись в прошлое, нельзя изменить историю? — полюбопытствовал Джей-Джей. — Например, убить Гитлера?

— На Всемирной выставке в тот день Гитлера не было. — (Низкошумовой лайнер пошел на снижение, земля летела им навстречу. Шарнирные механизмы реагировали на малейшее изменение угла и вскоре должны были обеспечить вертикальную посадку на крыше дома 909 по Пятой авеню.) — К тому же это не меняет дела.

— Как это "не меняет дела", черт побери?

— Одномерные касательные, — ответил Берт, разглядывая внизу Центральный парк, не слишком изменившийся с тридцать девятого. — Есть бесконечное множество касательных, но все мы существуем только в одной.

Джей-Джей покосился на Синди. Та лишь пожала плечами: ну, что возьмешь с этого старика?

— Ему нравится узнавать, каким виделось будущее. А зачем? Мы ведь живем в этом самом будущем, — сказала она.

Через двенадцать минут Джей-Джей уже мчался вдоль ховер-линии на личном автолете к своему частному острову в проливе. А Берт и Синди с посадочной площадки на крыше спустились на личном лифте и располагались у себя в пентхаусе, занимавшем этажи с девяносто седьмого по сто второй.

Синди мгновенно переоделась в новый наряд, выудив его из гардеробной. Собирались они на двадцатипятилетие Кик Адлер-Джонсон и приватный голографический концерт "Роллинг стоунз". Берт на дух не переносил Кик Адлер-Джонсон, хотя уважал ее мужа, Ника, сколотившего состояние покупкой прав на воздух и воду по всему миру.