Умолкнет навсегда - [8]
Телло(Иисусу). Еще не поздно позвать исповедаться, Иисус. (Иисус как будто не понимает, что происходит). Уведите его.
Затемнение
Декорация 2: гостиная в Мадриде.
М. де Сервантес. Вы не сомневаетесь никогда.
Телло де Сандовал. Никогда.
М. де Сервантес. Однако, несмотря на пытки, доказательств вы так и не получили.
Телло де Сандовал. Вы совершаете ошибку, нередкую у мирян, дон Мигель. Пытка не предназначена для того, чтобы получить доказательства. Как раз наличие доказательств и порождает пытку, плод предшествующих знаний. У меня имелись доказательства. В сердце моем. Человек этот, ребенок, в сущности, был еретик. Пытка служила его же пользе: если бы я убедился, что есть хотя бы один шанс вернуть его в истинную веру с помощью признания, пусть не добровольного, пусть насильственного, я бы не лишил его этого шанса. Мой моральный долг инквизитора требовал предоставления даже еретику, даже отступнику возможности отречься от заблуждений. Стоило ему сознаться, я отпустил бы его невредимым.
М. Де Сервантес. Осужденный Инквизицией может избежать костра, но только после того, как его сожгли.
Телло де Сандовал. Вы не согласны с Евангелием от Святого Иоанна? «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь и засохнет, а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают».
Декорация 4: парадная зала в доме Тасита де Ангелеса. Марсела, Дульсинея, Мигель, Тасит. Марсела сжигает книги из секретного шкафа библиотеки. Тасит следит за этим в состоянии прострации.
Дульсинея. Отец, неужели действительно их все надо сжечь?
Марсела. Все до единой. Будь моя воля, мы бы все вынесли во двор. И такой бы костер разложили, что в Толедо было бы видно.
Входит Санчо с миской и кропилом.
Санчо. Сначала надо всё окропить этой водой.
Мигель. Где ты взял святую воду?
Санчо. Не знаю, насколько она святая. Я два часа вымачивал в ней свой крестик. Думаю, этого достаточно.
Дульсинея. В этом нет никакой необходимости. Демоны в наш дом не вхожи.
Санчо. Демоны, может, и нет, а вот какой-нибудь чародей из этих книжек…
Мигель. Санчо! Ну-ка вылей эту воду. Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь о наших хозяевах?
Санчо. Как!? Вылить отвар святости?!
Санчо пьет воду.
Дульсинея(отказывается передать книгу Марселе). Будто им мало тела моего брата!
Марсела(Дульсинее). Не говори так. Душа его упокоилась в мире. А это только бумага с написанными словами.
Мигель(читает) «Зерцало рыцарства». И почему же, черт возьми, надо сжигать столь благородную книгу?
Дульсинея. Из-за другой книги, которая прячется в этой, дон Мигель.
Дульсинея берет книгу из рук Мигеля.
Дульсинея (читает дальше). Иосеф бен Эфраим Каро, «Бен Йосеф» и «Шулхан Арух», дон Мигель. Некоторые книги представляют собой нечто гораздо большее, чем просто книги.
Санчо. А ведь права молодая хозяйка. Поглядите-ка на то, что здесь написано вкривь и вкось, с этим сгоришь куда лучше и жарче.
Марсела. Чтобы никому больше неповадно было читать рыцарские романы, любимое чтение мальчишек его возраста! (Дульсинее). Дай мне!
Дульсинея. Отец, может быть, возможно…
Марсела. Дай, говорят тебе! Кому нужны такие книги?!
Дульсинея протягивает книгу Марселе.
Тасит приходит в себя и делает движение в сторону Марселы. Марсела не обращает внимания и бросает книгу в пылающий костер. Санчо замечает тоску Тасита и подходит к нему.
Мигель(читает) «Рыцарь Креста». О, Нет. Соломон ибн Габирол. Стихи из «Королевского Венца».
Санчо. Эту следует помиловать. Сожжение креста или короны может быть дурно истолковано.
Марсела. А у нас есть поговорка: дьявол всегда прячется за крестом и под короной.
Санчо. У нас тоже есть такая. Я совсем про нее забыл.
Санчо бросает книгу в огонь.
Мигель. Амадис Гальский, а вслед за ним Амадис Греческий. (Листает страницы). И ничего другого. Два подлинно рыцарских романа. По крайне мере, их мы можем пощадить.
Марсела. Когда в тюфяке заводятся вши, приходится сжигать весь тюфяк.
Мигель. Но эти-то истинные христиане! И ни о чем другом, кроме как о рыцарях, речи не ведут.
Марсела. Однако рыцари эти — вечные странники, как Агасфер — вечный жид. Ненужное сходство.
Дульсинея. Не все ли теперь равно! (Обращаясь к отцу). Скажите ей, чтобы пощадила.
Тасит. Кто должен был уйти, ушел.
Санчо(Мигелю). Куда ушел?
Тасит. Куда смог. А тот, кто остался, не так уж и остался.
Санчо. Вот вам тарабарщина на хорошем испанском языке, понятная не более, чем молитва мавра.
Мигель. Великий Эдикт об изгнании. Отец говорил мне о нем.
Санчо. Изгнании чего?
Мигель. Хватит, Санчо.
Санчо. Дон Мигель, именем власти, которой господин ваш батюшка наделил мою особу, я вам приказываю… я требую…прошу вас, пожалуйста, давайте отсюда уедем, пока не станет слишком поздно.
Мигель (читает титульный лист следующей книги). «Флорисмар Исканский», а под его сенью… (листает страницы) Иехуда Галеви, «Ода Сиону». (Читает, глядя на Дульсинею): «Хочу я арфой быть для пенья твоего».
Санчо. Дон Мигель, вас чуть не прикончили, потому что наши лошади пахли евреем. А теперь, вместо того, чтобы двигаться в направлении ожидающих нас святых наших отцов иезуитов, вы развлекаетесь тем, что читаете свой собственный смертный приговор.
«Ужасные дети» — одно из ключевых и наиболее сложных произведений Кокто, о которых по сей день спорят литературоведы. Многослойная и многоуровневая история юных брата и сестры, отвергнувших «внешний» мир и создавших для себя странный, жестокий и прекрасный «мир Детской», существующий по собственным законам и ритуалам. Герои романа — Поль и Элизабет — с детства живут по правилам собственной игры, от которой ничто не может их отвлечь. И взрослея, они продолжают жить в своем мире, который обречен на столкновение с миром реальным…Также в сборник входит знаменитая пьеса «Адская машина».
Автор этой книги Леонгард Франк хорошо известен советским читателям по многочисленным переводам его произведений на русский язык и на языки народов Советского Союза. В нашей стране давно оценили и полюбили его как талантливого прозаика и публициста, как одного из крупнейших представителей немецкого критического реализма. Однако Л. Франк писал не только романы, повести, рассказы, публицистические статьи и очерки. Он творил и для сцены. В Германской Демократической Республике в 1959 году — в качестве дополнения к шеститомному собранию его прозаических сочинений — был выпущен однотомник пьес Леонгарда Франка. Драматические произведения Л.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Из Парижа [=Где ты?]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Четверо путешественников, в надежде на новую жизнь, уезжают в Париж. Однако, сбежав от одних проблем, герои приобретают другие.
«Иван и Сара» — пьеса о двух сумасшедших — немолодых русских актеров, — опрокинутых в новые обстоятельства жизни — в эмиграцию. В израильскую жизнь с ее древней героикой и современной эротикой смогут вписаться люди новые, полные сил, не знающие страха. Но как в нее вписаться двум немолодым репатриантам из России, мыкающимся на обочине этой чужой реальности, пронизанной солнцем и автоматными очередями? Они очень надеются, что их увидят и оценят коллеги из израильских театров. Нет денег, нечего есть и нечем платить за квартиру; сын служил в армии и куда-то исчез; они его ищут по всей стране и в чужой стране, без языка, они на дому репетируют сценки из спектаклей, в которых они когда-то играли… — несмотря ни на что.Пьеса посвящена особой, несгибаемой, вечной людской особи — Артистам.«Иван и Сара» — диалог любящих душ за мгновение до разрыва.
Сюжет пьесы основан на реальных событиях. На одном из заводов, в целях повышения производительности труда, была отключена система безопасности. В результате пресс раздавил одного из рабочих. Его молодая вдова — главный герой этой истории. Пытаясь добиться справедливости, она начинает борьбу против системы.«…Это пьеса с активной гражданской позицией, поэтому очень важен вопрос — с кем ее ставить — резонирует ли она с труппой. В нашем случае ответ — да. Чем больше мы работаем над ней со студентами, тем больше она всем нравится.В пьесе чувствуется влияние Брехта — на мой взгляд, ключевой фигуры театра 20-го века, гораздо в большей степени повлиявшей на современный театр, чем мы привыкли признавать.