Умная судьба - [4]

И ещё Пашка у нас главный. Босс. И в основных делах и заботах, и в мелочах, - вплоть до составления обеденного меню, - блядь, да уж, вот это-то совсем никуда, ни в какие ворота это, - ведь такое мне жрать приходиться… Но тут уж никак иначе, - тут уж либо так, либо всё совсем по-другому. Это же ясно, не так ли? Ясно, разумеется, это ясно даже Бобику нашему, всем ясно, ну и вот, - терплю.

Самое удивительное, что и Вовка тоже всё понял, сразу и навсегда. И принял. А может, и ничего тут удивительного вовсе и нет…

* * *

- Вот так вот! Ни шиша себе… Ладно… Нет, Серж, я всё равно не понимаю!.. Ну, тебе виднее, ясное дело… Да? Слушай, а может, мне подъехать?.. Ну, не знаю, поговорю с ней… Ты думаешь?.. Ой, не знаю… Ладно… Ладно, понял. Серж, ты звони, это обязательно, но всё-таки, как-нибудь уж постарайся с Маринкой полегче, как-то так… Хорошо, отбой. Давай… Да, Паш, дела!

- Да что там стряслось-то у них?

- Ну… В общем-то, ты же сам всё слышал. Как тебе, понимаешь… Да нет, я Маринку понимаю, - не девочка уже, понимаю. Вот и хочется ей какой-то определённости… да, в общем-то, не первый же раз у них с Сергеем разговор о свадьбе заходит, да вот сегодня что-то уж совсем не по-детски там чего-то получилось…  Так что, они к нам сегодня не приедут. Мда.

- Что мда-то? Мда… Я те знаешь, чо скажу? Я те скажу, - ребёнка им надо, вот что я те скажу! Особенно дяде Серёже.

- Мне ты скажешь! Ему вот и сказал бы.

- Ему! Я ж маленький, вы ж думаете, - раз четырнадцать лет, то маленький ещё!

- Я не думаю…

- Ты, - нет… Ха, этого ещё не хватало! Я б тогда тебе бы…

- О-о-о… Мм-м-м…

- А ну! Стонет он! Вчера бы лучше…

- Приехали. Смотри-ка, у подъезда машин, - не приткнёшься…

- Паркуйся на площадке.

- Вот ещё и поэтому, Паш, мотоцикл мне больше нравится…

- Вот ещё и это, папа, я уже миллион раз слышал… Во, Валерка чо-то во дворе трётся. Так, пап, ты давай, бери там чего тебе нужно, а я к Лерычу, - чо-то странно, он же в деревне должен быть щас…

- Мм-м-м…

- Помычи, помычи, - полегчает…

Вот так вот. Это у Пашки называется - «сострадание»…

Я захожу в подъезд, - пост охраны, - привет, здрасьте, Илья Григорьевич, - лифт, - седьмой этаж, - дзынь-дринь двери лифта, - наша квартира… Чего это я так заговорил? Не знаю. Я, вообще, не знаю, не уверен, - дзынь-дринь это вот самое, - что это? - лифт наш музыкальный, или в моей бедной голове это самое дзынь-дринь… Чтобы я ещё раз! Скажем решительное НЕТ смешиванию спиртосодержащих жидкостей… И ведь в жизни я виски это поганое терпеть не мог! Чего бы это я вчера?.. Мм-м-м…

И тут меня прорывает! Да как ещё прорывает. Ладно, хоть в квартиру заскочил, до туалета уже еле успел. Блядь, надо же! Я уж и забыл, что так вот может выворачивать, - вот и вспомнил…

Эх, хорошо, что Пашка сейчас со мной не пошёл, было бы тут мне по полной программе. Да не это главное, - совсем не хочу я, чтобы меня сейчас кто-нибудь видел, а особенно Павел.

И ещё, и ещё… и ещё. Пф-ф-ф… Ну, теперь должно полегчать. Наверно.

Умыться теперь. Бр-р-р! Ничего, Ил, потерпишь, щас именно холодненькой водичкой надо умыться. И зубы почистить, так-то, Ил, будешь знать, как виски с кальвадосом мешать! Блядь, прикол, - что одно мерзость, что другое, - самогонка, она самогонка и есть, - а вместе вроде ничего… Вчера ничего, а сегодня… Мда. Хорошо как… Отпускает, что ли? Я, прополоскав рот, смотрюсь в зеркало…

* * *

Я ещё не знаю, что теперь, с этого дня, я часто буду смотреть в зеркало, - как подросток, блядь, в самом деле! И многого я ещё не знаю, да и откуда же мне наперёд знать такие вещи, - что я, оказывается, могу влюбиться… Влюбиться в мальчишку, в ровесника моего Пашки! И ведь КАК влюбиться! Полгода уж Вовка со мной,  а я всё, как кувалдой по башке ударенный хожу…

И это так… - здорово? - здорово, и кайф, и ещё семьсот тысяч эпитетов, и ни один из них не передаст КАК это здорово, - полгода ходить, словно тебя по башке кувалдой ударили!

И у этой кувалды есть имя, ну да, - Вовка. И зелёные глаза, по-настоящему зелёные, не того невнятного оттенка, который принято называть «зелёным», нет, у Вовки по-настоящему зелёные глаза. Блядь, ну кто вот мне поверит, что и у меня глаза того же цвета? Вот, кстати, повод был первое время для Пашкиных острот…

Да многого я не знаю ещё, рассматривая сейчас в зеркале своё отражение.

Я и о существовании Вовки Белова сейчас не подозреваю даже, а между тем, через каких-то два часа, Судьба, которая, как ей и положено, умнее всех во всех Мирах, сведёт нас с Вовкой вместе…

* * *

- И чо? Вот за этой шнягой мы сюда и пёрлись?

- Можно подумать, что ты пешком пёрся! Шняга!.. Сам ты… слушай, а что это такое, - шняга?

Пашка молча показывает большим пальцем на заднее сиденье, куда я положил ящик с принадлежностями для ухода за клинками.

- Сам ты… - уныло повторяю я.

Вообще-то, мне и в самом деле, не очень нужен этот ящик, но я, таким образом, нашёл повод оттянуть встречу с Тимуром, и хоть перед смертью не надышишься, но всё же. И ведь ни вопить, ни причитать Пулька не будет, - холодное, без единого слова, презрение, - это сейчас у него последняя фишка. Чуть что не по его, и Пулемёт поливает нас с Пашкой этим самым презрением, словно очередями. Пашке насрать, а мне как-то не по себе, уж очень это у Тимки выходит похоже на его маму…