Предварительно посмотревшись в туманную глубину зеркала, я, напрягая мускулы, осторожно снял его со стены. Оно было тяжеленным, но я справился.
Убедился, что зеркало было зеркалом – прямоугольной формы, в золоченой раме с завитушками. Ковырять оборотную сторону зеркала с наклейкой английской фирмы-изготовителя не стал, надеясь, что на этом недоразумения закончатся.
Зеркало было повешено обратно на железный крюк и по-прежнему отражало мою подвыпившую физиономию и интерьер за моей спиной. Я встал перед ним и залпом допил последний стакан. Представляю, как я смотрелся со стороны. Пошатываясь, я ждал заветных ударов. Медленно перевел взгляд на окно. Мне показалось, что за ним промелькнула неясная тень. Было полное ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Я напряженно всматривался в ночь. Низкие облака закрыли луну, поэтому кроме размытых контуров, я ничего не смог разглядеть.
Стрелки показали ровно полночь, и часы начали гулко бить в тишине зала. Я повернулся к зеркалу. Отражение как отражение, только слегка двоится. Внезапно стало трудно дышать. Зеркало окутало каким-то свечением, и тут я увидел в нем коридор между спальнями на втором этаже. По нему шел я… вернее, я не видел лица, но одежда, комплекция, походка были моими. Даже в темноте трудно не увидеть такие вещи. Я медленно шел по коридору, а впереди, шагах в десяти, стояла Мари. Картинка была с трудом различимой, но ошибиться было невозможно. Мой двойник в зеркале застыл, как будто что-то почувствовав, а потом медленно стал поворачиваться. Я затаил дыхание. Коридор исчез, в зеркале остался лишь мой двойник, причем изображение его головы занимало теперь почти все зеркало, будто кто-то нажал кнопку зума. Наконец, он повернулся, и я оказался с ним лицом к лицу. Это был я.
Со стороны это, наверное, смотрелось вполне естественно: у зеркала стоит выпивший человек и внимательно вглядывается в свое отражение. Только, если приглядеться, отражение было странным. Застывшим. Ни намека на мимику. Я невольно скривился, а его лицо оставалось абсолютно неподвижным. Лишь внимательно смотрели на меня чужие, не мои, незнакомые мне глаза. Это продолжалось всего несколько секунд, а потом на зеркале проявилась надпись. Я с трудом разобрал красные буквы готического шрифта: «Ты сможешь это остановить?». И сразу же зеркало вновь стало просто зеркалом.
Я сделал шаг назад, ощущая, как на спине выступил холодный пот. Мне показалось, что пол подо мной покачнулся. Чтобы не было больно падать, я отошел к дивану. На столике рядом с ним лежали сигары, и я нервно закурил одну. Вот смешно, можно нервно закурить сигарету, а при произнесении фразы «он нервно закурил сигару», начинаешь подозревать, что человек не в ладах со стилем. Если только он не полюбовался только что на такое зеркальце. Было это или нет? Сколько я выпил виски?
Спасло только неожиданное появление Криса с Пэм. Видимо, они рассчитывали развлечься в гостиной. Они беспечно смеялись, а когда увидели меня, Крис остановился как вкопанный, и было видно, что он поражен моим присутствием.
– Джефф? Как ты здесь оказался?
– А? – сознание потихоньку возвращалось ко мне. – Я-а… – язык заплетался от смеси адреналина с алкоголем в крови. – В каком смысле? – я постарался придать своему лицу как можно более серьезное выражение. Я уже сам себе казался частичным идиотом. До полного полоумия было еще далеко, но симптомы всерьез тревожили.
– Да нет, просто... Просто ты только что зашел в свою спальню, на втором этаже. Ты остался у себя, а мы с Пэм спустились сюда… Как тебе это удается? И потом… Ты выглядишь так, как будто тебя только что вернули на землю инопланетяне…
…стало так одиноко! Пэм, похоже, отправилась в комнату Криса. А Пэт сказала, что у нее разболелась голова, и ей хотелось бы провести эту ночь в полном одиночестве. К тому же, они с Крисом вчера не произвели друг на друга особого впечатления, а Пэм он очень понравился. Это вообще ее тип. Будет здорово, если у них это выльется во что-то серьезное. Пэм, по-моему, с пятнадцати лет мечтает о замужестве, но все как-то не получается. Хотя она такая красивая!
Я выключила свет и легла. Укуталась, как следует, согрелась и стала засыпать. Надеюсь, сегодня не будет никаких шорохов и всхлипываний.
Мне снилась фотосессия и этот придурок Фред, гуру фотографии. Мы снимались на фоне лимузинов в кружевном нижнем белье и чулках, на голове Пэм была фата, на Пэт – бриллиантовая диадема, а на мне – нелепая белая шляпа с полями, которая все время норовила упасть. Пэм разлеглась на крыше машины, а мы с Пэт пытались устроиться на капоте. Фреду, как всегда, все не нравилось. Он взял своими противными толстыми пальцами мою щиколотку и попытался вывернуть ее в какое-то нечеловеческое положение, утверждая, что на фото так выйдет лучше всего. Это было так неприятно, что я попыталась вырвать свою ногу из липких пальцев. Это не удавалось. Я вскрикнула… и проснулась от собственного крика.
Ощущение, что кто-то сжимает мою щиколотку, не прошло. Меня накрыла волна ужаса, я рванулась, и чья-то невидимая рука разжала пальцы. Я села на кровати, обхватив руками колени. Мое сердце бешено колотилось. «Чепуха, чепуха, просто обрывки сна», – успокаивала я себя. И вдруг откуда-то со стороны окна раздалось тихое невнятное пение. Слов было не разобрать, но сама мелодия была столь пронзительно печальной, что у меня внутри все сжалось. Я медленно встала, укутавшись в одеяло, подошла к окну и открыла его.