Мари подняла глаза, чуть заметно улыбаясь:
– С добрым утром, сэр.
– Доброе утро, Мари, – сказал я, садясь за стол.
Она тут же налила мне кофе, и я, отхлебнув чуть-чуть, по привычке положил руку справа от стола, туда, где обычно лежит утренняя «The Wall Street Journal», и поежился оттого, что она действительно была там же, где и всегда.
Без особого энтузиазма я раскрыл газету и пробежал глазами заголовки: нефть, котировки валют, акции крупнейших компаний… Вдруг я почувствовал страшную ненависть к этой газете. Она показалась мне чем-то инородным в этом утреннем замке, точно так же просыпавшемся от утреннего солнца еще тогда, когда не существовало самого понятия «акция». Мне казалось, что газета вместе с нефтью и котировками валют покушается на мой отдых, на мое спокойствие, на самого меня. Даже здесь, за тысячи миль от дома и работы, мне все равно подсовывают эту белиберду…
Резко сложив газету, я чуть было не бросил ее в камин, но, усмехнувшись про себя, аккуратно положил на место: «Спокойно. Все хорошо, я отдыхаю. Начинается отличный день».
Сделав глоток обжигающего крепкого кофе, я посмотрел на Мари. Было в этой женщине не то чтобы что-то странное, просто она не очень походила на прислугу. В ней не было ни малейшего «благоговейного трепета перед высокими гостями». Сейчас она больше напоминала красивую, грациозную пантеру – ни одного лишнего, неровного движения. Все непринужденно и спокойно… Наверное, этим и славится прислуга в старинных замках. Только когда ты вот так, как она, спокоен и сосредоточен на своем деле, ты не мешаешь своим присутствием. Ведь любая нервозность ощущается моментально…
Я допил кофе, попросил еще, и, откинувшись на спинку стула, стал смотреть в окно. Солнце, набравшись, наконец, сил, заглянуло в высокое окно столовой, прошив тонкой золотой нитью огромный старинный зал, и на белоснежной накрахмаленной скатерти появилась узкая, яркая полоска, которая то тускнела и исчезала, то вспыхивала с новой силой.
Как романтично, однако, мы начинаем мыслить в таком антураже! Не дай бог начать еще и вслух выражаться так же...
Я потянулся, отпил еще кофе.
Интересно, а Джефф ночевал сегодня один или его согревала одна из этих прелестниц? Нет, конечно, один. Сколько я его уже знаю… десять лет? Он никогда не разменивался по мелочам. Смешно – в компании он слывет бесчувственным тираном, а на самом деле, и это знаю только я один, наш задумчивый Джефф – последний романтик Америки. Неудивительно, что ему так понравилась эта француженка. Понравилась – это мало сказать, такого огня в его глазах я не видел со времен университета…
Я задумчиво посмотрел на Мари, которая заканчивала приготовления к завтраку. Да, в ней что-то есть, какая-то глубина, достоинство и – загадка… м-да… наверное это идеальный тип женщины для Джеффа.
В зал спустилась Пэм.
– Доброе утро! – сказала она.
– Тонко подмечено, Пэм!
Она задумалась. Сбой матрицы. Это хорошо – в этом состоянии она хотя бы не сможет со мной заигрывать – простите, юная леди, но лучше даже не пытаться.
– Какие у нас на сегодня планы? – все же спросила она с осторожностью.
– Мы отправляемся на охоту. Будем охотиться, как короли. А вы наслаждаетесь свободой. Дамы на охоту не допускаются.
– Вы будете убивать бедных зверушек?
– Вряд ли. Просто прокатимся на лошадях по лесу.
– Привет! – бодро сказал Крис, входя в столовую.
Он был явно, по понятным причинам, не выспавшийся, но лицо было счастливое и довольное, хотя несколько помятое. Я с трудом сдержал улыбку.
– Как спалось, Крис?
– Не спалось, шеф. Но прекрасно!
– По тебе видно.
Крис воспринял это как комплимент, буркнул что-то удовлетворенно и стал пить кофе, а к столу стали собираться все остальные.
Сначала спустился Джефф, еще более задумчивый, чем обычно, чересчур сильно, как мне показалось, старающийся не смотреть в сторону Мари. Выглядел он сегодня не очень-то хорошо… А потом почти одновременно появились Мэй и Пэт, на ходу обсуждая что-то «очень важное». Они щебетали как молодые канарейки перед кормежкой, одновременно, перекрикивая друг друга. Первой за стол уселась Мэй, и даже не успев поздороваться, начала сбивчиво говорить:
– Здесь есть привидение! Есть! Все правда! Я его вчера видела! Видела! – она выпалила эти слова за полторы секунды, и от наплыва чувств у нее даже перехватило дыхание.
Крис, с трудом сдерживая улыбку, спросил с максимально серьезной интонацией:
– И что ты видела, Мэй?
– Вчера… уф… – Мэй выдохнула, взяла себя в руки, – сначала мне показалось, что кто-то шепчет мне, шепчет, понимаете? Пэт слышала, как кто-то сопит под дверью…
Пэт чуть слышно хмыкнула, но Мэй, не заметив этого, продолжала:
– Потом раздалось странное пение. Грустное такое… А потом – шаги за окном, ну, знаете, как будто гравий шуршит под чьими-то ногами. Я встала, подошла к окну, там… там оно!
– Ой! Что же там, Мэй? – с деланным испугом спросил Крис, схватившись за сердце.
– Привидение! Там – привидение! Все в черном, идет медленно, раскачивается из стороны в сторону, как будто… – она посмотрела на нас всех испуганными глазами, – как будто ищет что-то или кого-то… А еще у него глаза светились!
