Умереть от любви, или Пианино для господина Ш. - [29]

Валера, оставив поднос на одном из столиков, умчался на кухню. Вернулся через минуту с раздутым от горячего мяса пакетом, получил деньги, заговорщицки кивнул ей на прощание, подхватил поднос и, лавируя между столиками, удалился.

Наталия поджидала Валентину в гардеробе. Одетая, она то и дело поглядывала на лестницу, но шло время, а девушка все не показывалась. Наконец мелькнула чья-то тень, Наталия сделала несколько шагов навстречу, но увидела не Валентину, а того самого седого мужчину, на которого обратила внимание. Он не спеша спускался по лестнице, пока его взгляд не заметил стоящую в нескольких шагах от него Наталию. Он остановился и посмотрел на нее.

– Уже уходите? – спросил он так, словно они были знакомы и теперь вот он вышел, чтобы обменяться с ней ничего не значащими фразами. Просто так.

– Да, ухожу.

– Если хотите, я мог бы вас проводить. Вы не похожи на тех женщин, которые сюда приходят в поисках мужчины. Вы ведь здесь случайно?

– Нет, не случайно.

– Тогда почему же уходите одна? Вы кого-то ждете?

– Да.

– И кого же? – У него был низкий, чуть хрипловатый голос, который совершенно не подходил к его внешности, особенно к грустным и умным серым глазам.

– Вас, – неожиданно для себя проговорила Наталия, понимая, что сказала чистую правду: она действительно хотела увидеть его еще раз. Перед тем как расстаться навсегда. Она почему-то была уверена, что видит его первый и последний раз.

– Тогда пойдемте.

– Я не могу с вами пойти.

– Так, значит, вы ждали не только меня?

– Да. Но это не то, что вы думаете.

– Вы не можете знать, что я думаю. Но мне очень жаль. – Он помедлил некоторое время, затем подошел к ней поближе и посмотрел ей в глаза.

Наталия чувствовала, как его взгляд скользит по ее волосам, щеке, губам… Ему нравилось ее рассматривать. И оттого что она поняла это, ее бросило в жар. Когда он приблизился к ней еще плотнее, она зажмурила глаза и почувствовала его поцелуй на своем виске. Это было так нежно и изысканно, что она чуть было не призналась в том, что ждет не мужчину, а женщину. Ей захотелось оправдаться перед ним, чтобы он не принял ее за определенный тип женщины. Но она ничего не сказала. Она так и стояла с закрытыми глазами, пока не поняла, что он ушел.

Валентина выглядела уставшей. Наталия наблюдала за ней в зеркало. Машина мчалась по опустевшим в этот час улицам, лихо пересекая перекрестки с мигающими желтыми огнями, не несущими никакой ответственности за тех, кто, доверившись их теплому притягивающему свету, мог разбиться, столкнувшись с так же уверенно летящей откуда-то машиной.

– Ты так хорошо пела, – сказала Наталия, вспоминая стройную фигурку в черном на сцене. – Ты их загипнотизировала.

– Сегодня я задержалась, потому что разговаривала с директором. Я сказала, чтобы он мне удвоил ставку.

– И правильно сделала. Ну и что же он тебе ответил?

– Сказал, что у меня и так к концу вечера выходит кругленькая сумма наличными и что мне грех жаловаться, наоборот, он намекнул на то, что я должна бы с ним делиться.

– И что ты ему ответила?

– Что больше сюда не приду.

Наталия чуть не врезалась в столб от не-ожиданности. Но не столько от слов Валентины, сколько от того, что на дороге образовалась тонкая корка льда, которая на повороте чуть не сыграла с ними смертельную шутку.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Я же действительно заработала сегодня больше четырехсот тысяч. Они сами придут за мной, если я им нужна. А если нет, то дня через три буду петь в «Москве». Ко мне сегодня приходил оттуда один человек. Поэтому я и затеяла разговор с директором: там мне пообещали в полтора раза больше.

– Ты хотя бы ужинала?

– Нет, мне ничего не хотелось. Только кофе выпила, и все.

– Но тебе же нужно восстанавливать силы.

– Спасибо, что ты приехала за мной. – Она сказала это шепотом, за которым Наталия почувствовала слезы. – Ты сделала фотографии?

– Да, – ответила она и вспомнила машину «скорой помощи», в которой исчезло тело убитой Татьяны Филимоновой. «Смерть порождает новую смерть».

– А я вспомнила еще одну подробность. Дядя говорил, что мои родители выехали в Евпаторию на белой «Волге», а в овраге-то нашли черную… И еще. На этой черной «Волге», как он сказал, были какие-то странные номера, принадлежала она якобы человеку, который подозревался в убийстве. В квартире моих родителей нашли множество отпечатков его пальцев. Дядя сказал, что все это ему удалось выяснить через своих близких знакомых, работающих в КГБ. Вот такая странная история.

– Послушай, а ведь ты мне ничего не рассказывала про Евпаторию. Он тебе не говорил, где они собирались остановиться?

– Говорил. У Кропоткиных. Он сказал, что если бы догадался позвонить им, то узнал бы о том, что мои родители погибли до его поездки в Индию. Ведь он был уверен, что они в Крыму.

– Но он не говорил, кто такие Кропоткины?

– Нет. Знакомые, наверное, какие-то.

– Очень ценная информация. Ну все, приехали. – Наталия повернулась к Валентине и посмотрела так, как смотрят на непослушных детей: – У меня к тебе просьба…

– Конечно. Какая?

– Пообещай мне, что поужинаешь с нами. У меня тут полный пакет еды.

– А я все думаю, откуда же так вкусно пахнет. – Она слабо улыбнулась: – Хорошо, я постараюсь.