Но только не для Хлои. Ситуация разворачивалась явно не в ее пользу.
Он потряс зонтом, выражая готовность идти, холодные капли разлетелись вокруг каскадом мельчайших брызг. Хлоя стояла настолько близко к нему, чтобы услышать:
— Куда бы ты ни отправилась, я за тобой.
Она ощущала его горячее дыхание и покалывание трехдневной щетины.
— Хорошо, так и сделаем, — произнесла с облегчением Татьяна. — Напиши мне, когда доберешься домой.
Хлоя пообещала.
Какая-то часть ее, совсем неправильная, испытывала удовольствие от пререканий с Ником. Это нельзя назвать флиртом, это борьба со всеми сопутствующими: сердцебиением, морозцем по коже, выбросами адреналина. Как она себя чувствует? Как женщина. Она так долго подавляла в себе женственность и сексуальность, что теперь обретение этих качеств стало для нее шоком.
— Ты в порядке? — спросил Ник.
— Да, — коротко отозвалась Хлоя.
Он осуждающе посмотрел на нее.
— Выглядишь, будто у тебя заноза.
«Единственная заноза здесь это…» — хотела сказать Хлоя, но сдержалась.
— Голова болит, — соврала она, потупив взор.
Слово «боль» лучше всего описывало ее состояние. Кровь постепенно возвращалась в похолодевшие от внезапной встречи с Ником конечности, те неприятно покалывали, даже там, где не было особой чувствительности после аварии. Хлоя не готова к этому. Ей хотелось, чтобы все было по-старому. Отношения с Ником Латсисом, не имеющим внутренних границ, раскованным в сексе, — последнее, чего она хочет.
Хлоя выпрямилась, гордо вскинула голову и, решив, что достойна лучшего, чем Ник, собралась уходить.
Если бы даже находилась в активном поиске, а она не искала себе пару, Ник не вошел бы даже в список кандидатов.
Ее, несомненно, тянет к нему, отрицать или притворяться, будто ничего не происходит, слишком утомительно. Но как тут устоять, если в одной его волосинке сексуальности больше, чем в иных мужчинах в целом. Одного только взгляда на него хватало, чтобы завестись с полоборота.
«Тогда не смотри на него, — приказала она себе. — Перестань анализировать. Ничего между вами не произойдет просто потому, что не может».
Хлоя машинально прикоснулась к бедру, где кожа, потерявшая чувствительность от шрамов, скрывалась нежнейшим шелком. Как бы она хотела потерять чувствительность настолько, чтобы не испытывать острых эмоций, которые сегодня воскресил в ней Ник.
Если бы это был тот самый ранимый, чувствительный Ник, а не безразличный, скользкий хищник, она бы находилась в опасности, но сегодня он не тот, кто соблазнил ее в баре, а значит, она в полном порядке. В порядке, как если бы прогуливалась вокруг голодного тигра.
Хлоя выдавила из себя улыбку.
— Надеюсь, тебе правда со мной по пути.
Татьяна ответила первой:
— Не тупи, Хлоя.
— Значит, решено, — спокойно ответил Ник и пошел вперед.
Хлоя с Татьяной последовали за ним.
У парадной двери Хлоя с ужасом поняла, что совсем не слушала Татьяну. Что с ней происходит? Пора прекращать все это. Ник Латсис уже в прошлом. Он не был ошибкой, ибо за последние пару месяцев она уяснила, что, если думаешь о прошлых ошибках, не двигаешься вперед.
А Хлоя двигалась, она преображалась.
— Дождь прекратился. — Ник вышел на улицу первым, свернул зонт, поднял руки к небу и с удовольствием наступил в лужу.
Хлое захотелось присоединиться, но она сосредоточилась на боли в груди. Глубоко вздохнув, взглянула на него, понимая, что его образ останется с ней надолго.
— Если хочешь, можешь остаться, — беспокоилась Татьяна.
Видимо, подозревала, что с подругой что-то не так. Хлоя надеялась, что Татьяна не подозревает, что подруга боится оставаться наедине с Ником. А она вовсе не боится, поскольку произойти ничего не может.
С вымученной улыбкой Хлоя повернулась к Татьяне.
— Нет, спасибо, дома лучше. И да, я хочу спать в своей постели, — добавила она громче, так чтобы Ник услышал и понял ее посыл.
В глубине души она сомневалась, что уснет сегодня.
Татьяна немного помолчала, сомневаясь, отпускать ли Хлою, но потом обняла ее и поцеловала в щеку.
— Будь осторожна. — И обратилась к брату, который весело помахал ей на прощание: — Ник, веди машину аккуратно.
* * *
Хлоя шла молча, опустив голову. Ник следовал за ней. Он не прикасался к девушке, но был достаточно близко, чтобы ощущать напряжение с ее стороны.
Услышав звуки сирен, он остановился, обеспокоенно поднял голову, прислушался, как дикий волк, учуявший опасность. Ноздри раздувались, внимание было направлено в сторону агрессора.
Звук прекратился. Он потряс головой, будто отгонял дурные мысли, и посмотрел на Хлою.
— Моя машина там.
Хлое потребовалось несколько секунд, чтобы оправиться от того, что она увидела на его лице, когда прозвучали сирены.
Страх.
Непреодолимый страх исказил его лицо на мгновение.
— Ты в порядке? — забеспокоилась она.
Он взглянул на нее. Звуки войны все еще оркестром звучали в его голове. Взрывы, стрельба, сирены, крики людей.
— Тишина между обстрелами гораздо хуже, — ответил он.
Каким-то образом в человеческую природу заложено бояться затишья перед бурей, как предвестника опасности.
Они остановились под фонарем на стоянке у низкого спортивного мощного монстра. Машина, как и все в Нике, олицетворяла имидж мачо. Хлоя притворилась, будто не обратила внимания, и смирно села на пассажирское сиденье, когда он открыл перед ней дверь.
