Уловка - [36]

Только теперь она заметила Лайона, и ее сердце, которое быстро билось от физической нагрузки, заколотилось еще сильнее. Он стоял на противоположном краю. Куртка, которую он до этого придерживал пальцем на плече, полетела на шезлонг, галстук был сорван с шеи, он уже начал расстегивать рубашку.

— Ты что делаешь? — спросила она высоким, срывающимся голосом.

Глава 7

— А как по-твоему, что я делаю?

Расстегнутая рубашка была уже вытянута из джинсов. Он сбросил парусиновые туфли и приподнял обе ноги по очереди, чтобы снять носки. Следующим на очереди стал пояс из змеиной кожи, он присоединился к растущей куче одежды на шезлонге. Лайон ни на мгновение не отрывал от нее глаз. Даже в темноте Энди ощущала их магнетическую силу. Его пальцы потянулись к ширинке на джинсах, и он быстро от них избавился, оставшись в плавках. Энди слышала свое учащенное дыхание и, наблюдая за его спектаклем, не верила собственным глазам. Он аккуратно сложил брюки и повесил их на спинку кресла. Его руки опустились к широкой резинке на нижнем белье.

— Ты же знаешь, я не стану поднимать крик, — сказала она холодно. Она понимала, что все это представление было задумано, чтобы поиграть ей на нервах. — Я прежде видела голых мужчин.

— Ты и меня видела голым, — вкрадчиво и невозмутимо заметил он. — И я думаю, тебе понравилось, думаю, ты совсем не против взглянуть на это еще раз.

Плавки упали на каменные плиты. Его предположение было правдой. Теперь она могла разглядеть его лучше, чем в прошлый раз. Его широкие плечи переходили в массивную грудную клетку, длинное атлетическое тело чуть сужалось к бедрам. Ноги, покрытые такими же темными волосами, как на груди, были стройными и сильными, каждый мускул и связка выточены до совершенства постоянной физической работой на ранчо. Он нырнул в воду с дальнего конца бассейна, проплыл его в длину и появился в десятке сантиметров от нее. Темные волосы прилипли к голове. Он был так опасно, магнетически привлекателен, что она ощутила необходимость бежать. Энди согнула колени, готовая оттолкнуться от стенки, чтобы отплыть в сторону. Но он успел упереться обеими руками в бортик, зажав ее между каменной плиткой бассейна и не уступающим ей в твердости собственным телом.

— Нет, нет, мисс Малоун, мы с вами немного поболтаем.

— Ты рано вернулся. Девушка не пригласила тебя на чашечку кофе? — ядовито спросила она.

— Вообще-то пригласила.

— Не сомневаюсь.

— Но я отклонил ее предложение.

— Какая жалость.

— Не совсем, — протянул он.

Его ноги вдруг оказались ближе к ней, она почувствовала прикосновение его волос. Как предвестники будущих ласк, они лишь мгновение щекотали ее кожу, а затем она ощутила, как к ней прижались его крепкие бедра.

— Я подумал, зачем все эти лишние усилия, когда под моей собственной крышей есть кое-кто, готовый на что угодно ради толики информации?

Он сказал это мягко, но в глазах блестел металл. Редко Энди Малоун чего-то боялась. Ее уверенность в себе не оставляла места подобным слабостям. Осторожность — да. Страх — нет. Но теперь, когда его мощное тело, излучавшее гнев, как печь излучает жар, прижимало ее к стенке, ей стало страшно.

— Ты не прав. Я не готова на «что угодно».

Он невесело засмеялся:

— О да, еще как готова. — Он опустил глаза на ее грудь, чувственно выступавшую из купальника.

— Все эти дни ты размахивала красной тряпкой перед быком. Настало время получить то, чего ты добивалась.

До того, как она могла что-либо сделать, он просунул руку под мокрую ткань и обнажил ее грудь.

— Лайон, нет, — тихо вскрикнула она.

— Да.

Он жестко, по-варварски, накрыл ее рот своим. Его язык был как кнут — он хлестал и жалил ее губы и десны. Она попыталась вырваться, но его рука крепко вцепилась в мокрые волосы на затылке. Лайон продлил этот унизительный, болезненный поцелуй, а его рука бесстыдно мяла ее грудь. Он обращался с ней с презрением и небрежением, достойным уличной девки, а ведь еще сегодня утром его прикосновения были почти благоговейными. Он пододвинулся еще ближе, и расстояние между ними вовсе исчезло, она была в западне, ее спину холодил каменный бортик. Этот незнакомый мужчина коленом раздвинул ей ноги, а потом сжал ее всю в похотливом объятии.

— Вам нужно больше стараться, мисс Малоун. Вы же хотите узнать все мои темные, грязные тайны? Они стоят больше, чем один вялый поцелуй, ты же это понимаешь?

Насилие продолжилось. Поцелуй был еще жестче. Он высвободил ее волосы, и рука скользнула вниз, к бедрам. Лайон сжал мягкую кожу на ягодицах, притягивая ее пах плотнее к себе. Она ощутила животом его плоский мускулистый торс, покрытый мягкими волосами. И тут на внутренней поверхности бедра она почувствовала — о боги — жесткое настойчивое давление, открыто доказывающее его маскулинность и ее женственность. Несмотря на его грубость, на насилие, на собственный гнев, на оскорбленное достоинство, она ощутила поднимающуюся волну желания, которая медленно подчиняла себе все тело. Она боролась с ним, проклинала себя, проклинала Лайона за то, что он пробудил в ней эту предательскую слабость, и все же, хоть разум ее был тверд, тело податливо следовало за инстинктом. Когда она перестала сопротивляться, он мгновенно оторвался от нее. Секунды тянулись, длинные, тяжелые, пока он всматривался в ее лицо, задавая миллион безмолвных вопросов, на которые она отвечала одним только взглядом — искренностью, струившейся из золотисто-карих глаз, трогательно обрамленных мокрыми слипшимися ресницами.