Украинцы, которые были (XVI – начало XX века): документы, материалы, исследования - [165]

. В виду такого упадка княжеской власти, потерявшей, в пользу общинного выборного начала, лучшую из своих привилегий – право начальствовать общинным ополчением, князья были недовольны подтверждением реформы Ружинского и ее последствий со стороны Сигизмунда I, и потому самый энергический и самый сильный из них – Димитрий Вишневецкий переехал к Василию III Иоанновичу и предложил ему присоединить свой удел к великому княжеству Московскому; но со стороны Василия и наследника его, Иоанна IV Грозного он не нашел достаточной поддержки. Попытки Великороссиян – овладеть Северскою и Черниговскою землею в 1534 г. были отражены Ружинским и Киевским Воеводою Немировичем. Старания самого Вишневецкого – утвердиться то на Хортице, то на правобережной Украине, где он завладел было на время Черкассами и Каневом в 1537 г., побудив жителей этих городов к восстанию против королевского старосты, – оказались тщетными[139]. Вишневецкий увидел, наконец, несостоятельность своих усилий и получил от царя Иоанна, в замен за свои приднепровские земли, Белев и другие волости. Но вскоре он заметил, что, в виду организующейся на крепких основаниях централизации великих князей Москвских, невозможна всякая самостоятельность отдельных княжеских родов; притом, опасаясь опалы со стороны царя Иоанна, раздраженного боярами и решившегося переломать их притязания, он перебежал опять в Литву и, принятый в милость Сигизмундом II, полупил обратно имения, находившиеся в его родовом уделе. Но потеря княжеской власти была для него невыносима, и потому он решился на трудное предприятие – завоевать себе новое княжество в Молдавии; во время этого похода он был схвачен и казнен Турками 1564 г.

Таким образом правильное устройство общин Козацких и объединение их, не смотря на существование уделов Литовских князей, было утверждено Ружинским. После его смерти выборное начало торжествует окончательно над элементом княжеским, и в военачальники выбираются Козаками уже не князья, но люди такие, которые выдаются личными дарованиями, а не генеалогическими правами. Летописи называют преемниками Ружинского людей незнатного происхождения; это: Венцеслав Хмельницкий, Свирговский, Феодор Богдан, Шах, Подкова, Скалозуб и т. д., – вот гетьманы, которые после Ружинского выдвигаются из толпы по ее выбору и наследуют власть Гедиминовичей. Бывшие князья долго еще не желают отречься от прежних прав своих, и заявление этих прав мы встречаем в лице двух из них: 1) брата Димитрия Вишневецкого, Михаила и 2) Михаила Ружинского. Первый, после бегства брата из Москвы, пребывал в верности к Иоанну IV и успел возвратить себе, пользуясь расположением жителей к своему роду, города Черкассы и Канев; он удерживает титул гетьмана Козацкого и, в этом качестве, участвует в войне великого князя Московского с восставшею Астраханью, 1569 и 1570 г., между тем как Украиною управляет выборный гетьман Свирговский Михаил Вишневецкий скончался уже при Стефане Батории 1582 года в имениях своего бывшего удела. Второй, Михаил Ружинский, удерживал титул гетьманский еще в 1585 году[140] и вероятно, пользуясь смутами, происшедшими между Козаками при возникавшей тогда реакции против Польского правительства, – успел на время захватить власть над ними, опираясь на прежние свои права. Впрочем, власть его, должно полагать, была и незначительна и кратковременна, так как ни одна хроника не записала его имени в числе гетьманов Козацких, и вышеприведенный акт составляет единственное в этом отношении указание.

Сгруппирование и объединение сил козацких в половине XVI в. оказалось весьма полезным при последовавших событиях. Именно в 1569 году состоялась уния Литвы с Польшею, уравнявшая права дворян Литовских и Русских с правами шляхты Польской; вследствие этого все Литовское устройство, состоявшее в целой системе бояр и князей друг от друга зависимых, рушилось. Бояре Литовские и Русские уравнены были перед лицем закона с князьями и стали с ними на одну ступень – дворян; все народонаселение недворянское было отдано дворянам, до сих пор владевшим ими на Литовском, ограниченном, ленном праве, – в безусловную собственность. Выработанные в Польше, юридические отношения признавали только три сословия: 1) шляхетское, которое пользовалось бесконечными правами – как личными, так и государственными; 2) хлопское, состоящее в полной и беспрекословной зависимости от первого, и 3) мещанское, малочисленное и пользовавшееся правами личной свободы и сословной независимости в немногочисленных городах, одаренных Магдебургским правом. Козацкое общинное народонаселение ее соответствовало ни одной из этих категорий: по понятиям шляхтичей, оно было, среди Польской республики, аномалиею; народонаселение это следовало отнести и приписать к одному из существовавших в Польше сословий, без чего польский шляхетский порядок вещей не мог бы установиться на Руси. Причислить Козаков к мещанству было невозможно, так как ни по занятиям, ни по местопребыванию своему они к ним не подходили, да, притом, и в самой Польше мещанство было иноземным учреждением, возникшим как следствие Магдебургского права и обнимавшим самую незначительную часть народонаселения. Оставалось два сословия: шляхтичи и хлопы; в одно из них должны были поступить Козаки. Но тот и другой исход представлял огромные трудности: причисление Козаков к хлопам должно было попрать все их права на личную свободу и на искони установившийся общинный порядок, следовательно, – должно было встретить с их стороны решительное противудействие, которое дорого обошлось бы Польской республике, так как Козаки представляли многочисленное и воинственное народонаселение; с другой стороны, причисление их к шляхте становилось невозможным по причине противудействия со стороны самой же шляхты, которая, дорожа своими исключительными привилегиями, все более и более затрудняла вход в свою среду для новых личностей и страшно неохотно делилась своими преимуществами, опасаясь уронить их значение. Король Сигизмунд-Август, виновник Люблинской унии, хотел было повести дело постепенно, вторым путем, именно: он начал раздавать права шляхетские целым селам вольных общинников, начиная с местностей, в которых села были не слишком многочисленны, именно с северной части воеводств Киевского и Волынского. Такие нобилитированные села сохранили до настоящего времени свои дворянские права, привитые к общинной почве: это – так называемые околицы, или шляхетские села северной части Киевской и Волынской губернии, жители которых, имея дворянские права, не представляют ничего общего с остальною шляхтою по своим обычаям, понятиям, языку, образу жизни и вероисповеданию. Но после Сигизмунд а-Августа, скончавшегося 3 года спустя после Люблинской унии, преемник его, Стефан Баторий, решился изменить тактику одною энергическою мерою покончить с Козаками и разделить их по категориям, принятым польскими законами: он придумал средство, которое бы, разрознив силы Козаков, с одной стороны ослабило их дружное противудействие, с другой не испугало шляхты допущением в ее ряды слишком большого количества новых семейств. Средство это состояло в том, чтобы из числа всех Козаков, составлявших 20 полков при Ружинском, т. е. из числа, minimum, 40,000 семейств, дворянские права предоставлены были 6,000 семейств, и старшине Козацкой повелено было составить списки этих 6 тысячей: они получали от правительства дворянские права, жалованье, выдаваемое деньгами и сукном, право свободного выбора старшин и право самосуда, для которого и установлен был отдельный трибунал в Батурине; за ними утверждались и те земли, которыми они до сих пор владели. Остальные же Козаки должны были слиться с крепостным народонаселением и поступить в подданство тех панов шляхтичей, которым подарил король их земли, или же – сделаться подданными королевскими и поступить под управление королевских старост в тех землях, которые никому не будут подарены, но владение которыми отнималось у Козаков. Однако мера эта не повела к желанной цели и, никого не удовлетворив, вызвала всеобщее противудействие; шляхтичи не хотели принять в свое сословие 6,600 новых членов и оспаривали право короля произвольно раздавать нобилитации: ни один сейм не согласился подтвердить распоряжения Батория. Козаков реестровых, т. е. внесенных в реестровых или списки, отказались допускать к участию в избрании королей и к праву посылать депутатов на сеймы, основываясь на том, что они не имеют прав гражданства и суть не что иное, как войско, нанимаемое республикою за деньги».